Моя Одиссея
Шрифт:
Папа кивал.
Мама спросила:
– Норман, Пен, а вы помните?
Норман сказал, что помнит, а я нет. Мне пять лет было, имею право.
Норманн ехидно добавил:
– А я помню, ты всё время на сов смотрела. Они пролетают, а ты их провожаешь глазами. Вот откуда, Пен, у твоего фанатения совами ноги растут!
Интересная версия, только я всё равно этого не помню.
Зато я своим страшно надоела: всякий раз, читая очередную книжку, выбегала на середину гостиной и орала:
– Мам, ты представляешь,
– А вы знаете, что тут написано? Авиценна - ТОЖЕ!
– Я балдею! Парацельс… Великий Парацельс, тот самый, - он волшебник!!!
– Ооо, Агриппа - ТОЖЕ!
Когда я осчастливила всех заявлением, что «Святой Мунго - тоже наш человек», Норман наставительно объявил:
– Вот так и Гитлер начинал. Как стал делить всех на наших - не наших…
Я сказал Норману, что он дурак, и ушла.
Он ничего не понимает.
Это же так здорово: всю жизнь думать, что ты неполноценная, ненормальная, не такая, как все - и вдруг выяснить, что вас таких много. Целый народ. И к нему принадлежали не последние люди!
В вашей компании были всемирно знаменитые и всеми почитаемые ученые, писатели, деятели… Даже святые!
После этого наконец-то чувствуешь себя человеком.
– Вот-вот, - кивнул Норман, - комплекс неполноценности. С этого нацизм и начинается.
Дурак.
А я жду - нет, предвкушаю - встречу с волшебной школой и чувствую, что я еще глупей!
Я ждала первого сентября и была счастлива учиться в такой замечательной школе, в таком замечательном мире, где только что победили последнего из мегазлодеев, который выступал против грязнокровок, и осудили его учение; и отпраздновали победу над последним проявлением зла, невежества и несправедливости.
Ведь во всех книгах, во всех газетах волшебного мира писали, что Волдемо… (простите, никак не запомню, что его нельзя всуе называть!) погиб шесть лет назад, а все его последователи посажены в Азкабан.
И я читала про эту волшебную войну, про эту сказочную победу, как некий старинный эпос навроде Троянской войны. Он только прибавлял привлекательности сказочно прекрасному миру, частью которого я была.
И еще я прочитала в книгах про профессора Снейпа; ведь на меня ведь этот профессор тоже произвел большое впечатление, и по тому, как на него смотрели в Косой аллее - я же всё видела!
– и по тому, как реагировали на одно его имя в магазинах, я поняла, что он человек известный. Разумеется, я первым делом стала искать в купленных книгах его биографию.
И нашла. Будь я постарше, я бы смутилась оттого, что мой будущий преподаватель - Пожиратель смерти. И его любимым занятием многие годы было уничтожать таких, как я, и как моя мама.
Минта в этом случае сказала бы:
– А я с самого начала предупреждала, что от Снейпа надо держаться подальше!
Но я поняла из
Я обязана учиться в школе, где преподают такие люди! Моим учителем будет разведчик, который работал в среде Пожирателей смерти под прикрытием, каждый день рисковал жизнью, и заслуги которого в победе над Сами-Знаете-Кем неоценимы.
Прямо как герой «Илиады»:
Также желал Одиссей к неприятелю в лагерь проникнуть,
Смелый: всегда у него на опасности сердце дерзало…
… Снова тогда Диомед промолвил могучеголосый:
«Раз вы товарища мне самому предлагаете выбрать, -
Как же тогда мне забыть о любимце богов Одиссее?
С жаром за все он берется, и мужествен дух его твердый
Во всевозможных трудах. И любим он Палладой-Афиной.
Если со мной он пойдет, из огня горящего оба
Мы бы могли воротиться назад, до того он находчив!»
А я - смелая? Хватит ли у меня духу заявиться в эту странную школу, где лишь несколько лет назад гремела война против таких, как я, а неприязнь к маглорожденным, может быть, осталась до сих пор?
Нет, я не смелая. Если бы мои родители не были уверены, что Волде… сами-поняли-кого победили шесть лет назад, они бы меня не отпустили.
Иногда я думаю, что так было бы лучше…
* * *
Часть II. Школа - враг человека.
Осовение второй степени (начало)
Слово к собранью богов обращает Зевес Олимпиец:
«Странно, как смертные люди за все нас, богов, обвиняют!
Зло от нас, утверждают они; но не сами ли часто
Гибель, судьбе вопреки, на себя навлекают безумством?
Одиссея
Больше всех тому, что я поехала в Хогвартс, радовался мой брат.
Он всем хвастался, что его сестра - настоящая ведьма, которая имеет черную кошку и учится летать на метле.
Он был уверен, что я сделала правильный выбор.
Я тоже сначала была уверена… А потом стала колебаться.
Я не буду скрывать того, что и так очевидно: я необъективна к Хогвартсу.
Может быть, я бы судила о нем иначе, если бы мне не напоминали слишком часто, что я грязнокровка, и если бы меня не окаменил василиск, и если бы он не напал кроме меня еще на троих грязнокровок.