Моя подруга всегда против

Миллингтон Мил

– Если дом вам понравился, мы его придержим, пока вы не разберетесь со ссудой. Правда, нужно будет внести залог. – Сэкстон нервно закусил губу. – Сто фунтов.

Я попытался равнодушно хмыкнуть. У меня получился восторженный писк.

– Нашел нам крышу над головой, – сообщил я Урсуле, специально не употребляя слово «дом». Это слово женщин чрезвычайно нервирует.

– Где?

– Совсем недалеко от центра. Съездить за каким-нибудь миксером – пара минут.

– А центральное отопление там есть?

– Там есть для него место.

Я взял немного молока для чая из общественного

холодильника на кухне общежития и фломастером, который специально носил с собой для этой цели, сделал отметку на чужой бутылке.

– Хоть сейчас можно вселяться и садиться смотреть телевизор. Отделка закончена. Электричество подключено, окно имеется, ну и все прочее.

– А как будем расплачиваться?

– Ха! Восемнадцать тысяч фунтов. Если, конечно, инфляция нас не обгонит. Если попросить ссуду на пять лет, скажут, что мы тянем кота за хвост.

Урсула принялась всерьез обдумывать возможные последствия. Такие попытки следовало пресекать в зародыше.

– И спальня большая. Просто огромная спальня. Хоть вечеринки устраивай.

– Сколько спален?

– Две. Но ощущение такое, что три.

– Каким образом, позволь спросить, две спальни могут ощущаться как три?

– На эмоциональном уровне.

– А-а.

– Послушай, главное, что район приличный и просят всего восемнадцать тысяч. Восемнадцать. Тысяч. Фунтов. Есть дома, которые и после пожара дороже стоят. Ну, что скажешь?

– Ох… Хорошо-хорошо, я согласна. Но заруби себе на носу: если что-то окажется не так, виноват будешь ты.

– Все будет отлично.

– Я не шучу. Вся ответственность – на тебе.

– Дорогая, пока ты меня обнимаешь, я готов вынести любую ответственность.

– Отцепись, я сейчас чай разолью.

Вещи из комнаты, в которой жила Урсула, заполнили весь дом. Ее коробки раскрывались парашютами: перережешь тесемки – и над тобой взвивается облако вещичек. Причем каждая – абсолютно бесполезный хлам.

Урсула не такая, как я. Я считаю, что энергия – не бесконечный ресурс, потому ее следует расходовать, только когда не остается другого выхода. Для меня «работать в полсилы» означает затрачивать сил на четверть больше, чем хотелось бы. Урсула же принимается за любое дело с бескомпромиссным азартом спринтера, рвущегося к финишной ленточке. В моем представлении обустройство дома – купить диван и сидеть на нем, в представлении Урсулы – пристроить к зданию крыло.

Начнем с того, что во дворе обнаружился сад. Осматривая дом вместе с Сэкстоном, я даже не удосужился выглянуть в окно. Ну не садовод я. Когда мы отправились в наше будущее жилище вместе с Урсулой, и я по ее команде выглянул во двор, сразу стало ясно: дебри во дворе не возьмет никакая газонокосилка – только несколько месяцев ковровых бомбардировок.

– Ладно, – сказал я, осознав, что работы не избежать. – Возьму мачете, вырублю все подчистую и застелю «Астроторфом». [4]

– Не говори глупостей.

– Это не глупости. «Астроторф» стоит не дороже обычного дерна.

– Мне нужна настоящая трава.

– «Астроторф» лучше настоящей травы, он так задуман. Единственный смысл

его существования в том, чтобы превзойти по качеству настоящую траву.

– Просто ты не хочешь косить газон.

– И кто я после этого? Исчадие ада?

4

Искусственное травяное покрытие.

– Не набивай себе цену. Ты всего лишь лентяй. Но это не новость, а я не желаю иметь сад с искусственной травой, это противоестественно.

– Да кому нужна естественность? Вот она, – я театральным жестом обвел сад, – твоя естественность. Еще неизвестно, какие твари прячутся в этой чащобе. И что такого ужасного в нежелании постоянно стричь газоны? Ведь я не возражал против покупки стиральной машины. Не сказал «просто ты ленивая баба, не хочешь колотить белье о камни», ведь правда?

– Не называй меня бабой.

– А я и не называю. Никогда. Даже когда ты стираешь.

– У нас будет настоящая трава.

Мы приняли компромиссное решение – то есть завели настоящую траву.

Обустройство дома вылилось в долгую историю. Я допускал, что придется приобретать кровать и холодильник. Но не знал, что, купив дом, необходимо также накупить для него чудовищное количество бесполезных причиндалов – держатели туалетной бумаги, абажуры, набор из трех – один другого меньше, какая прелесть! – канделябров, подставки под пивные бокалы с рисунком а-ля Мондриан. [5] Воистину, очень тонкая грань отделяла меня прежнего от человека, который бродил среди мебели ИКЕА с желтым гигиеническим пакетом для рвоты и потухшими глазами.

5

Пит Мондриан (1872–1944) – голландский художник-авангардист, строивший композиции из линий и прямоугольников.

В итоге мы достигли состояния более-менее комфортабельного равновесия. Я установил игровую приставку, Урсула – телефон. Встречались мы у микроволновки, где обменивались информацией на фоне тихого уютного гудения, с которым подогревалась лазанья. Даже попав впросак с автомобильной страховкой (район считался неспокойным, и страховка «фольксвагена-поло» сразу подскочила до четырехзначной цифры), мы не сильно проиграли в деньгах, потому что проценты по ссуде были очень низкими. В сильный дождь под кухонную дверь натекала вода, но мы обзавелись непромокаемой обувью, и наш дух ничто не могло сломить.

Неспешной трусцой пробежали несколько месяцев. И вот однажды субботним вечером, когда я сидел на диване и обводил ручкой интересные передачи в телепрограмме, Урсула вошла в комнату и остановилась прямо передо мной, как она всегда делает, когда ей нужно отсечь мне путь к бегству. Я некоторое время продолжал изучать программу передач, не поднимая глаз (в конце концов, существуют определенные правила). Когда я поднял глаза, Урсула спокойно и четко произнесла:

– Я беременна.

– Ух ты. Слава богу. Я уже начал думать, что мы зря стараемся.