Моя прекрасная Дылда
Шрифт:
После безразличного согласия Валентины Владимировны голос повеселел и продолжил:
– Они на полдня всего. Как уедут, мы приберемся и отметим это дело.
– Я завязала.
– Ну да! Завязала она. Какой раз-то? Дело, конечно, твое, но мы ж, как всегда, по чуть-чуть и разойдемся.
– Мне дочку после шести забирать.
– Успеешь, чего ты? Если что, напомнят, позвонят на наш стационарный.
И Валентине Владимировне, действительно, напоминали. Детей, которые ходили в садик вместе с Наташей, забирали до 18:10. Наташа же нередко оставалась в группе дольше остальных. Воспитательница ждала до 18:40
– Валентина Владимировна, – щебетала та в трубку, – всех деток уже забрали, осталась только Наташенька.
В один из дней ни нянечке, ни воспитательнице не удалось дозвониться до Валентины Владимировны. То ли она не слышала звонка, то ли с музейным телефоном случились какие-то неполадки.
– Пойдем ко мне в гости, Наташа! – позвала девочку воспитательница. – Мама твоя задерживается, а сад скоро закроют. Подождем ее у меня дома.
Я чувствовал, что Наташа любит Веру Ивановну – свою воспитательницу. Но, очутившись в ее квартире, моя девочка подумала: «А вдруг мама никогда не придет!» Именно эту ее мысль я впервые услышал отчетливо. Ощутил Наташин страх и отчаяние, хотя внешне малышка казалась спокойной. Расплакалась, лишь когда увидела за окном темноту. Не хотела засыпать в чужом доме!
Весь вечер Вера Ивановна старалась развлекать мою девочку как могла. И мультики включила, и за игрушками к соседям сбегала, и пышек напекла, позволив Наташе вдоволь наиграться с мукой. Воспитательница несколько раз набирала номер музея, желая предупредить Валентину Владимировну, что Наташа у нее. Наконец-то ей это удалось. Трубку взял кто-то другой, но, судя по фразам Веры Ивановны, информацию пообещали передать Наташиной маме.
Неожиданная истерика Наташи перед сном заставила воспитательницу метаться по комнатам в поисках чего-то такого, что могло бы отвлечь малышку. Я заметил, что женщина не знает, что делать. Ее педагогический опыт как будто улетучился.
Я оглядывал комнаты Веры Ивановны вместе с ней. И увидел наконец то, что могло успокоить Наташу.
С малых лет моя девочка проявляла огромный интерес к деревянным вещам. Научившись ползать, она озорно шаркала ножками к тумбочке под телевизором, умело распахивала дверцы и, поглазев на сваленные там игрушки, выбирала среди них деревянные.
Таковых было немного. Паровозик с большими красными колесами, малюсенькая люлька для пупсика и пазлы. Деревянную коробку с пазлами Наташа любила больше всего. Плоские разноцветные фигурки обезьяны, крокодила, льва, носорога и слона делились каждая на три части. Малышка часами сидела и соединяла одну деревянную часть с другой, разглядывала, нюхала, облизывала, зажимала в пухлых ручонках.
Деревянные сокровища имелись и на кухне. Иногда Наташа перетаскивала к своим игрушкам скалку, разделочную доску или ложку.
Удивительно, но я разделял Наташину любовь к деревянным предметам. Вместе с ней подолгу разглядывал их, любуясь работой мастера и пытаясь понять, как можно было создать такую красоту. Вот тут мастер подрезал, здесь подпилил, а здесь – аккуратно провел стамеской. Откуда мне было это знать? Может, слышал от других ангелов-хранителей, а может изучал в Небесной канцелярии.
В квартире Веры Ивановны я увидел деревянный предмет невероятной красоты. Неожиданно
– Что тут у нас? Смотри какой! Хочешь, примерим на твою ручку?
Увидев браслет, Наташа сразу перестала плакать. Моя девочка аккуратно прикасалась пальчиками к разноцветным бусинам и слушала заверения Веры Ивановны:
– Мама обязательно придет. Ее задержали на работе, но мама переделает все дела и завтра точно тебя заберет!
Девочка так и уснула с деревянным украшением в руке.
Валентина Владимировна пришла за Наташей следующим вечером. В детский сад. Моя девочка думала, что мама непременно поблагодарит приютившую ее воспитательницу. Но Валентина Владимировна сказала лишь, что у нее накопилось очень много работы, что в музее намечается ремонт. И вообще мама была в этот день странная. Под глазами припухшие мешки. Привычная свежесть еле ощутимых духов сменилась тяжелым, кисловатым запахом.
***
За поступок с деревянным браслетом меня очень хвалили в Небесной канцелярии. И не только за него. Преподаватели часто ставили меня в пример другим ангелам-хранителям за то, как искусно у меня получалось подмечать желания Наташи и передавать ей нужные сигналы.
Я не считал свои умения особенными. Когда читаешь мысли человека, находишься рядом с рождения, знаешь повадки и пристрастия, достаточно легко придумать выход. Сложнее было обращать внимание Наташи на свои сигналы, давать ей понять, что они важнее других событий, выискивать крючки, которые зацепят и помогут выпутаться из ситуации.
Задачу осложняло то, что помимо Наташи приходилось давать сигналы другим людям, не выдавая себя. Люди не должны знать о моем существовании, а обращаться за помощью к их ангелам-хранителям можно только в исключительных ситуациях, когда нет другого выхода.
Я постоянно учился. Регулярно посещал занятия в Небесной канцелярии. Слушал преподавателей – бывалых ангелов-хранителей, защитивших тысячи людей. А больше всего я ценил уроки Учителя. Создатель всего сущего лишь изредка являлся ко мне, чтобы преподать очередной урок. Чаще передавал информацию в виде Небесного факса (люди называют такую передачу телепатической). Но знания, которые я таким образом получал от Учителя, оказывались самыми ценными.
Я защищал Наташу от дурных мыслей, от травм и падений. Но главная моя задача заключалась в том, чтобы оградить ее от человеческой жестокости. Я отчетливо понял это, когда девочка пошла в школу. Осознал, как сильно нужен Наташе!
Часть 2. Школа
Глава 1. Не такая
В садике Наташа мало с кем дружила. С походом в школу потеряла и тех друзей, что были. Зато страхи в душе моей девочки стократно увеличились. Я чувствовал их так же отчетливо, как слышал ее мысли.
Наташа боялась идти в школу. Отчасти по непонятным для себя причинам, отчасти из-за фразы женщины-завуча, которая принимала документы.