Моя прекрасная крестная
Шрифт:
Я кивнула, но все равно ей не поверила.
Когда я вернулась домой, в 10.15, Джейн вместе с родителями сидела в гостиной. Разговаривали они тихо, но в голосах слышалась резкость. Я знала, что говорили обо мне, потому что стоило мне войти, как они замолчали. Три пары глаз уставились на меня. На лицах родителей я видела беспокойство. На лице Джейн я наблюдала смесь волнения и готовности защищаться. Она ничего не сказала. Я поняла, что она ждала, когда же я начну во всем ее обвинять. И она была готова мне ответить.
— Ты должна мне триста пятьдесят долларов, — только и сказала я, а затем
На следующее утро в качестве покаяния за вчерашние грехи — печенье — я ела овсянку без сахара.
И тут же представила, как хлопья овсянки возмущаются, когда сталкиваются с каплями жира и отправляются прямо на мои бедра. Только это и могло развеселить меня, ведь впереди была школа. Я не знала точно, будет ли Хантер продолжать заезжать за нами по утрам, но в любом случае я не собиралась сидеть на заднем сиденье и наблюдать за ними. Так что лучшим выходом из ситуации было бы просто выйти задолго до того, как он может приехать.
Пока я ела, мама пыталась поговорить со мной обо всем, что происходит между мной и Джейн. Она хотела сделать это еще прошлым вечером, но я сказала, что слишком устала и хочу спать. Тогда же ко мне пришла Джейн и изложила свою версию истории, которая ничем не отличалась от рассказа Хантера, только она не прятала от меня глаз, говоря правду. Когда я не отреагировала, она, словно это могло все объяснить, добавила:
— Мы с Хантером вместе осенью идем в колледж Джорджа Мэйсона. Ты же не думаешь, что первокурсники должны продолжать встречаться со школьниками, правда?
Нет. Но я этого не сказала. Зато мысленно добавила к своему списку «незрелая» и обратилась к сестре:
— Выключи свет, когда будешь уходить. Мне утром рано вставать.
Она вздохнула и вышла.
Пока я ела свои овсяные хлопья, мама толкала речь о том, что она очень разочарована выбором Джейн, что на ее месте могла оказаться любая другая девушка. У каждых отношений есть свои взлеты и падения, а после всего произошедшего я должна перестать искать себе будущего мужа. Мне нужно встречаться с тем, с кем было бы легко, учиться строить отношения и понять, какие именно качества в парнях меня привлекают. Она заверила, что у меня будет много парней, пока не я не найду того единственного.
И это, скажу я вам, не то, что должна говорить мама своей дочери, пытаясь ее подбодрить. Меня так и подмывало спросить: «Серьезно? То есть ты имеешь в виду, что после каждых отношений, что меня ждут в будущем, я каждый раз буду чувствовать себя так, словно меня режут изнутри? Мне так не терпится вернуться в круговорот свиданий!»
Но, конечно, я не сказала этого, потому что мама ни в чем не виновата, если не считать того, что она родила Джейн.
К тому же я перестала переживать, когда съела последнее печенье. Как сказал бы папа: «Потерянного не вернешь, нужно взять себя в руки, все обдумать и составить новый план». В моем случае это означало найти кого-то еще более классного, того, кто пригласит меня на бал. И таким я образом я докажу Хантеру и Джейн, что мне до них нет никакого дела.
Я кивнула маме.
— Со мной все в порядке. Правда.
Она похлопала меня по руке.
— Знаю. Просто помни, что
Джейн вбежала на кухню, подошла к столу и стала осматривать столешницу.
— Кто-нибудь видел мою тетрадку по химии? Я оставила ее на кофейном столике, а сейчас ее там нет.
Взяв стакан молока, я сделала небольшой глоток.
— Неа.
Что-то бормоча себе под нос, она стремительно вышла из комнаты.
Я ела овсянку. Мама наблюдала за мной в полной тишине. Наконец, она произнесла:
— Может, после школы сходим куда-нибудь и развеемся? Ты как?
— Я, правда, в порядке.
Джейн снова вернулась, на этот раз уперев руки в бока.
— Мои коричневые туфли тоже исчезли. Вечером они были в моем шкафу, а сейчас их там нет. В чем дело?
Я проглотила последнюю ложку овсяных хлопьев и пожала плечами:
— Без понятия.
Она перевела взгляд с меня на маму.
— Если я не найду эти туфли, то мне придется полностью переодеваться. Только они подходят к этим брюкам.
Я поставила стакан в раковину.
— Только не долго. Ты же знаешь, Хантер ненавидит ждать.
Сказав это, я вышла из комнаты.
Согласна, спрятать ее вещи было немного подло, но, учитывая, что я могла бы сделать, она еще легко отделалась.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Всю следующую неделю я упорно игнорировала Джейн и Хантера и заигрывала со всеми, кто вошел в мой список «Претенденты (в сто раз лучше бывшего) на место моего кавалера на танцах». Я думала, что внимание со стороны любого из них сможет заполнить пустоту, которая образовалась внутри, когда Хантер бросил меня, но стало только хуже. Один за другим они приглашали на танцы кого угодно, только не меня.
В воскресенье утром Хантер заехал за Джейн — у них было что-то вроде свидания. Подробностей я не знала, потому что наотрез отказалось разговаривать с ними обоими. Поглядывая в мою сторону из гостиной, они приглушенными голосами что-то обсуждали. А я лежала на диване, листала журнал и пыталась не обращать на них внимания. Это продолжалось еще пару минут, а потом ко мне направилась Джейн. За ней неохотно плелся Хантер. Она толкнула его локтем, и он и заговорил:
— Эм… Ты знакома с Тристаном Хоукинсом из команды по легкой атлетике?
Если учитывать, что за последние два года мы с ним разговаривали три или четыре раза, то, в принципе, да, мы были знакомы. Он был очень тихим, и все время находился где-то на втором плане. Хотя, должна признать, выглядел он весьма неплохо: приятные черты лица и милые голубые глаза. Но Тристан больше походил на первогодку, [5] чем на выпускника.
Если бы он не был одним из самых быстрых бегунов нашей школы, то на него можно было вообще не обратить внимания. Этот навык хорош, когда в младшей школе нужно убегать от местных задир, но, как ни крути, школьный тренер от него в восторге.
5
Учащийся первого года обучения в четырехгодичной средней школе.