Моя принцесса
Шрифт:
«Ну и пусть! — мстительно подумала она. — Теперь ему некуда деться. Придется потерпеть».
За последний час ее защитник проявил невероятную проворность. Он уже выслал вперед слуг подготовить тайное убежище в сельской глуши и проверить его надежность. Им придется провести там следующую неделю или оставаться до тех пор, пока не выловят всех шпионов. Посетив покои принцессы, Дариус своей невозмутимой улыбкой нагнал страха на Пию, ее служанку, с холодной учтивостью попросив немедленно собрать вещи ее высочества.
Поцеловав еще раз на прощание веснушчатые
Оставив мать, Серафина подошла к отцу. Величественный Лазар склонился к дочери, горячо обнял ее и улыбнулся ласково и чуть насмешливо.
— Веди себя хорошо. — Король легонько ущипнул дочь за щечку.
Серафина обожала отца.
— Да, папа.
Дариус обратился к ней:
— Вы готовы?
Она кивнула. Сердце ее вдруг екнуло. Принцесса сильнее сжала ридикюль.
Дариус поцеловал королеву в щеку и попросил не тревожиться, затем крепко пожал руку короля.
— Держи нас в курсе дела. Я буду ждать курьеров. — сказал Лазар.
Дариус кивнул и, распахнув дверь, придержал ее перед принцессой. В холл сразу ворвался шум проливного дождя. Серафина выскочила во двор.
Гром и молнии прекратились, но дождь водопадом лил с козырька над дверью. Ночь была теплой.
Принцесса закуталась поплотнее в дорожный жемчужно-серый плащ и осмотрела военный эскорт, сопровождавший ее. Карету окружали тридцать вооруженных всадников, отобранных самим Дариусом.
Родители стояли в дверях, наблюдая, как Дариус сбежал по ступеням к карете и, пригнув голову, чтобы не залило лицо, открыл дверцу для принцессы, заглянул в экипаж, проверил, не затаился ли там кто, затем предложил Серафине руку и помог сесть.
Расположившись на бархатных подушках, принцесса внезапно подумала, что ее и Дариуса можно принять за новобрачных, отправляющихся куда-то провести медовый месяц.
Эта мысль пронзила ей сердце мучительной болью.
Из окошка кареты Серафина послала родителям воздушный поцелуй и как завороженная смотрела на королевскую чету, окутанную почти осязаемым светом взаимной любви.
«Мне никогда не изведать подобного счастья… Не почувствовать такого единения», — подумала она.
Между тем Дариус прошелся вдоль строя кавалеристов, последний раз проверяя, все ли в порядке. Его вороной андалузский жеребец был привязан к карете сзади. Дариус дернул за повод, удостоверился в его прочности, потрепал по холке и вернулся к дверце кареты. Взяв из рук адъютанта пару ружей, он сел в просторный экипаж. Пристроив ружья на полке над своим сиденьем, Дариус напротив принцессы и одернул черный сюртук. Захлопав дверцу, он запер ее на все задвижки. Дариус помахал рукой в окошко королю и королеве, и стукнул в стенку кареты, дав знак кучеру ехать. Кони рванули. Карета понеслась. Кавалькада процокала копытами по плитам выезда из дворца и зашлепала по размокшей от дождя дороге. Бескрайние поля сменились редкими перелесками, но в карете
Хотя Серафина и посматривала в окошко, из-за тьмы и ненастья она ничего не могла разглядеть. Порой девушка всматривалась в темную фигуру мужчины, сидевшего напротив нее. Она чувствовала, что Дариус тоже наблюдает за ней. Невысказанные вопросы висели в воздухе, словно сжимая пространство между ними.
Страх овладел Серафиной: она больше не могла выносить гнетущего молчания, которым Дариус наказывал ее.
— Как ваше плечо? Болит? — кротко спросила она. Ответом ей был холодный сверкающий взгляд. Принцесса поежилась.
— Не вредничай. Это ведь папа так решил. Я только сказала правду.
Он молчал.
— Дариус, — умоляюще продолжала она, — ты пугаешь меня.
— Вам есть чего пугаться. Господи, неужели вы до сих пор ничего не поняли? Неужели не поняли, что я собой представляю?
— Нет. Так кто же вы?
Он придвинулся к ней. Дорога свернула. Серафина посмотрела в окошко. Они миновали ферму в долине.
Девушка услышала, как Дариус шевельнулся, как заскрипело его сиденье, почувствовала, что он пододвинулся. Дариус положил подушку на ее сиденье. В руке он держал одеяло.
— Ложитесь.
— Я не устала…
— Устали. Сейчас три часа ночи. Вам давно пора спать.
— Вы не знаете, когда мне пора спать?
— В половине второго.
— Откуда вам это известно?
— Цыганские чары. Дорогая моя, вы хотели, чтобы все устроилось именно так. Вы своего добились, и теперь вам придется ложиться спать и просыпаться тогда, когда я вам велю, есть и дышать — тоже. На всю следующую неделю вы ваше высочество, в моей власти, и я не потерплю от вас никаких фокусов. Плачьте, если вам это не нравится. Посмотрите, что это вам даст. — Дариус укрыл ее одеялом. — А теперь ложитесь, и чтоб ни звука.
Возмущенная, она понимала, что возражения бесполезны.
Внутренне негодуя, Серафина тем не менее решила, что незачем терпеть неудобства. Натянув на себя одеяло, она легла на бок, положила голову на подушку, расстегнула верхнюю пуговицу высокого ворота дорожного платья, скинула башмачки из оленьей кожи.
Дариус подоткнул под нее одеяло.
Серафина видела, как он вернулся на свое сиденье, облокотился о раму окошка и опустил голову на руку. На несколько минут воцарилась тишина.
— Дариус?
Он вздохнул, не поворачивая к ней головы.
— Что, Серафина?
— Я тревожусь за тебя, Дариус.
— Серафина, — в его голосе звучала настороженность, — не делай меня объектом сострадания.
— Я же вижу, что ты несчастен. Неужели я должна делать вид, что ничего не происходит? Не замечать, что ты печален? И это после всего, что ты сделал для меня и моей семьи? Почему мне нельзя беспокоиться о тебе?
— Тебе незачем беспокоиться обо мне, а я не должен беспокоиться о тебе. Вот и все.