Моя принцесса
Шрифт:
Она ощущала спиной жгучий взгляд Дариуса, его напряжение.
— Я не хочу, чтобы ты уезжала, — хрипло прошептал он.
Но когда изумленная Серафина взглянула на него, ранимость, которую она услышала в его голосе, исчезла, словно он тут же постарался скрыть ее.
— Ты не можешь уехать. Я нужен тебе, — дерзко произнес Дариус. — Что ты будешь делать без меня? Куда отправишься?
— Вернусь к родителям. Есть и другие люди, полагаю, привязанные ко мне. — Я привязан к тебе, черт побери! Неужели ты, стоя здесь передо мной, не видишь… Зачем бы я тогда был здесь!.. Я тебя люблю!
Скрестив
— Это заявление стоит внимания.
— Я люблю тебя, — повторил Дариус.
— То, что ты ко мне испытываешь, Дариус, не любовь. Это игра вроде шахмат, где ты шахматист, а я маленькая пешка, которую ты двигаешь по доске…
— Как ты можешь такое говорить? — Дариус вспыхнул от гнева. В глазах заметалась паника. — Почему, ты думаешь, я отправился в Милан…
— Потому что ты скорее умрешь, чем рискнешь открыть мне душу. Если бы ты в самом деле был привязан ко мне, ты бы рассказал мне правду… хоть один раз.
— Ты хочешь правды? Думаешь, это сделает тебя счастливой? Отлично. Придвинь свой стул, принцесса! Я расскажу тебе, моя дорогая, частицу правды. Но не вини меня потом, что я развеял твои иллюзии.
Серафина помедлила, удивленная тем, что он пошел ей навстречу.
— Присаживайся, — резко сказал Дариус. Серафина села на стул у туалетного столика. Дариус заметался по комнате.
— Итак, ты хочешь правды? Ладно. Не все ли равно? Мне нечего терять, — пробормотал он себе под нос, бросив на нее яростный взгляд. Затем, ткнув в жену пальцем, продолжал: — Во-первых, выбрось из головы идиотскую мысль о том, что война разразилась по твоей вине и у тебя на руках чья-то кровь. Это все чушь! Виноват в ней Наполеон, а не ты! Понятно? Ты всего лишь молодая девушка, а он тиран. Он агрессор, и единственная польза от моей неудачи в Милане — та, что мне удалось получить жизненно важные сведения о военных планах Наполеона. Французы не могут начать полномасштабную атаку на нас, пока верховный адмирал Испании Вилльнев не уничтожит английский флагманский корабль. Тебе еще удастся получить своего героя — победителя драконов в лице Горацио Нельсона. А не в моем.
— Это утешительное известие, — тихо отозвалась она. — Жаль, что ты не рассказал мне об этом неделю назад. Я не мучила бы себя так.
— О, я еще только начал. Что касается славного Анатоля, то, вернувшись в Россию, он окажется под арестом по обвинению в государственной измене и… убийстве первой жены.
Принцесса широко открыла глаза:
— Княгини Маргариты? Дариус кивнул.
— Однажды среди зимы Анатоль выгнал ее ночью из дома и запер двери… в наказание за то, что в его отсутствие она дала крепостным один день отдыха. Приехав домой, князь узнал об этом, избил жену за «превышение власти» и выкинул ее на снег. Маргарита умерла от холода… На ней была лишь ночная сорочка…
— Как ужасно! — выдохнула принцесса. — Какой страшный человек! О, Дариус, как он мог так поступить?!
— Уверен, у него были свои резоны, — с горечью отозвался Дариус. — У таких людей они всегда находятся.
— Почему ты не рассказал мне об этом раньше? Это ведь впрямую касалось меня…
— Я не мог. Просто не мог.
— Но почему?
— Я не хотел, чтобы ты знала, какие негодяи бывают на свете. Это все
— Хуже, чем видеть, как ты убил Филиппа Сен-Лорана?
— Для меня — да.
— Почему?
— В таких делах я полагаюсь на свой опыт.
Его слова напомнили принцессе еще об одной детали.
— Кстати, выяснилось, что ты граф. Не разъясните ли этот факт, сэр? — Ты знаешь об этом? — удивился Дариус.
— Мне сказала Джулия Калацци. Он пожал плечами.
— Этот титул не имеет никакого значения. Важно не то, что я получил его, а то, что мои единокровные братья его лишились.
— А что скажешь о своем отце?
— Он умер.
— Как я поняла, он обращался к тебе за подачками. Дариус горько усмехнулся.
— И ты давал ему деньги.
— Не думай, что я поступал так из милосердия. Я делал это лишь по одной причине.
— Чтобы поскорее избавиться от него?
Дариус покачал головой, и холодная язвительная усмешка тронула его губы:
— Из мести.
— Не понимаю. Ты помогал ему. В чем же тут месть?
— Во власти над его судьбой, дорогая моя. — Просто отказать ему в деньгах было бы гораздо милосерднее. Сначала я обнадежил графа — позволил ему подумать, что все невзгоды кончились. Он был в моей власти, полностью на моем иждивении. Такой благодарный, льстивый лизоблюд, — презрительно объяснил Дариус. — А потом… — Он отвернулся. — Ну, ты же знаешь, как говорится: Бог дал, Бог взял.
— Что ты с ним сделал? — прошептала она.
— Ему не стоило приходить ко мне за помощью… Серафина, похолодев, уставилась на него:
— Ты убил его, Дариус?
— Нет. Я думал об этом, но он не стоил того. Просто я без предупреждения прекратил оплату его долгов. И он сам себя наказал. Понимаешь? Граф умер от болезни в долговой тюрьме, старый, одинокий, никому не нужный. Достойное наказание. Хочешь знать что-нибудь еще, жена?
— Не знаю. Есть что-то еще, что ты хотел бы мне рассказать?
— Ну-у… дай подумать… Правду? Значит, ей хочется правды, — размышлял Дариус вслух, расхаживая по комнате. Руки он заложил за спину, голову опустил… и вдруг ожег жену быстрым взглядом. — Что ж, полагаю, я должен рассказать правду, до того как это сделает кто-то другой и мы окажемся там же, откуда начали.
— Должен рассказать мне — что?
Дариус провел рукой по волосам, глубоко вздохнул и посмотрел Серафине прямо в глаза.
— Когда меня схватили в Милане, Полин Бонапарт велела привести меня из камеры к ней в будуар, где пыталась меня соблазнить. Я использовал ее для побега.
Принцесса подскочила на месте, совершенно потрясенная.
— И ты… — начала было она, но голос ее сорвался. Сердце защемило, заныло…
— Что я? — с надменной дерзостью переспросил он. Серафине показалось, что мир рухнул, разбился на части…
— Ты… ты развлекался с ней, Дариус? — спросила она. Он нежно посмотрел на нее, и на миг надежда ожила в ней.
— Нет, милая. Все мои мысли были лишь о тебе. Серафина с трудом сглотнула.
— Ты снова лжешь?
— Черт побери! — чуть не взвыл Дариус. В один миг он оказался рядом с женой и рванул ее со стула к себе, сжав в сокрушительном объятии. — Люблю ли я тебя? Не лгу ли я? Скажи сама! — Он впился ей в губы свирепым поцелуем.