Моя пушистая проблема
Шрифт:
Оп-па. Что происходит, луна их огрей?! Мой взгляд упал ниже. Прямо на то, что можно смело именовать набедренной повязкой. Прозрачной и почти ничего не скрывающей. Дёрнулась. Мои руки были изящно перевязаны спереди огромным алым бантом.
Да ррахтаг их раздери, что случилось? Голова гудела. Кто-то неподалёку тихо всхлипнул, но большинство стояло, словно роботы. Смотрели в никуда пустым взглядом. Похоже, их состояние ни капельки их же самих не беспокоило.
Уже не ожидая ничего хорошего, осмотрела себя полностью. Волосы распущены. Да такие шёлковые, какими в жизни у меня не были, и пряди как будто
Я знаю, что если не роковая красотка, то симпатична. Тело подтянуто. Мне нечего стесняться себя. Но…
В груди что-то болезненно сжалось и оборвалось. Воспоминания вернулись. Вот только я не реву, когда мне больно. Сжимаюсь, закрываюсь, держа удар. Чтобы потом, в нужный момент, как распрямиться… и дать в морду обидчику.
Ещё и сейчас не пошевелиться. Граховы нелюди. Дурацкая магия. Жорик, лучше бы тебе спрятаться на дно океана, потому что я тебя закопаю! Вырядили, как рабыню с рынка в Южном Гароне. Вот только в Ройстаге, который давно шагнул в прогресс семимильными шагами и даже начал покорять космические просторы, рабство официально было строжайше запрещено. Что дальше, господа? Я не ору только потому, что всё ещё в шоке. Наверняка неадекватно воспринимаю происходящее, просто не могу это принять. Я свою жизнь налаживала столько лет для чего? Чтобы оказаться игрушкой очередного озабоченного идиота? В этом плане что люди, что оборотни — все одинаковы.
Словно в ответ на мои злые испуганные мысли где-то вдалеке раздался громкий голос, объявляющий в магофон:
— Ленды, лорды, господа и дамы! Сегодня в ночь половинной Луны мы начинаем наш традиционный аукцион! Самые нежные, красивые и трепетные девушки человеческого рода на любой взыскательный вкус только у нас!
Я всё-таки выругалась. Крепко. Нагадала, б… брюнетка. Жорж продал меня организаторам подпольного аукциона. И он вот-вот начнётся.
Кажется, меня начало трясти. Пора пугаться, Майка? В такой переделке я со времён неблагополучной юности не бывала. И выбраться отсюда живой… девчонки пропадали. Про это даже в моём вполне престижном районе говорили. Вот только назад ни одна не вернулась. Именно тот момент, когда хочется быть первой. Той самой первой, что оторвет все выступающие части тела тем, кто в этом замешан!
За полчаса до этого
Огни большого города никогда не гаснут. Смех, чей-то вскрик, тихий стон в переулке у клуба. Кто-то решил заняться любовью, не отходя от кассы?
Задняя дверь элитного клуба призывно распахнута, слышна музыка — удивительно мелодичная, хоть и громкая, не человеческая тебе попса или рок. Оборотни этого не выносят. Настолько, что популярные ещё полвека назад жанры тихо исчезли со сцены. Разве что в каком-нибудь потайном притоне найдешь или коллекции заядлого меломана.
Я переминаюсь неловко на высоких каблуках. Кажется, в лужу попала, вот демон!
Ненавижу каблуки. Ненавижу это узкое платье вызывающе алого цвета, что обтягивает мою вполне неплохую фигурку футляром. Грудь не выдающаяся, но почти третий размер. Тело подкачано в спортзале. Главное, Георгу нравится.
Парень улыбается, но как-то странно, чуть нервно.
— Майя, идём, ладно? Ты прекрасно выглядишь,
Высокий спортивно сложенный блондин ласково улыбается. Снова ведусь на эту улыбку, на его искренность, на тепло голубых глаз.
— Иду, Жорж, — откликаюсь, цепляя на лицо самую убойно-ласковую улыбку из своего арсенала.
Мы встречаемся уже полгода. Познакомились на корпоративе, он оказался клиентом нашей компании. Для человека Георг устроился прекрасно, у его семьи очень хорошие связи среди нелюдей.
Когда ликаны, маги, колдуны, князья крови и прочие нечистые почти век назад вышли из тени и стали править человеческими королевствами, упразднив королевскую власть (как и границы прежних государств), у людей просто не осталось выхода, кроме как покориться. Мы-то уже не помним, как жили раньше, и вполне привыкли к тому, что нелюди — элита. Что им позволено почти всё.
Мне, сироте, пришлось с боем прорываться после детдома. Выбивать положенную льготу в университете, зубрить ночами, сдавать и пересдавать хвосты, работая по самому неудобному графику, чтобы прокормить себя.
Это сейчас я ухоженная симпатичная блондинка, а не "свой пацан" с коротким ёжиком волос и привычкой бить в нос за не тот взгляд и не так сказанное слово. Пацаном быть безопаснее.
Очередь у чёрного входа немаленькая, но вот народ странный. Невольно передергиваюсь, встречаясь взглядом с суккубистого вида брюнеткой. Ярко-алая помада вызывающе блестит на её губах, длинные ноги обтянуты чулками в сетку.
— Детка, нам пора, иначе опоздаем! — парень, который, как я надеялась, сделает мне предложение, тянет меня вперёд, мимо толпы.
— Ты уверен, что нам сюда? Почему мы идём в такой… компании? — изнутри скребёт странная тревога. Каблуки едва слышно цокают по тротуару.
— Уверен, — Жорж нетерпеливо прикусывает губу и уверенно тянет меня вперёд, с силой хватая за запястье.
Терпеть этого не могу. Вот и сейчас резко дёргаю на себя, вырывая ладонь.
— Ты иди, а я немного дыхание переведу. Терпеть не могу спешить, — качаю головой.
Взгляд Жоржа предсказуемо застывает в районе груди. Паршивец. Однако, я умею и люблю пользоваться своими преимуществами. Грудь чуть приподнимается в вырезе, ложбинка прочно держит чужой взгляд — на нас оборачиваются.
— Ладно, только недолго, Май. Ты знаешь, там, — короткий кивок, — не любят опозданий на деловые встречи. Да и вообще опозданий.
У нас ещё минут пятнадцать. Я отхожу в сторону от очереди и громил-охранников, которые уже успели облапать нас взглядами. Верчу в руке телефон. Интуиция меня частенько выручало. Чувство "грандиозного песца" не проходило.
Да что может быть не так? Обманут Жорика? Упустит контракт?
Нет, то ощущение, что в юности пару раз спасало мне жизнь в дебрях мегаполиса, уверенно говорило — опасность будет именно для меня.
Зло одернула подол, чуть не подвернув каблук. В переулке пахло сыростью. Никакого табачного дыма! В кварталах оборотней за курение живо в тюрьму угодишь.
— Эй, красотка, позолоти ручку, а?
Из-под спутанной гривы волос на меня смотрели два необычайно чистых, какого-то безумного оттенка первой весенней травы, глаза. И принадлежали они той самой потасканной брюнетке