Моя пятнадцатая сказка

Свительская Елена Юрьевна

А еще… Еще у нас в школе одна девочка уже написала такое письмо однокласснику. Так он достал его — и прямо при всех открыл. И приятелям своим зачитал. Да еще и подписанное в конце прочитал: «С любовью, твоя Марико». Она чуть не умерла от ужаса и стыда. И все смеялись над нею. И мальчики, и девочки. И даже ее подруги. С тех пор она его ненавидит и разговаривает с ним только тогда, когда учитель им что-то поручит. А он до сих пор над нею смеется. И Марико только и ждет, чтобы школа поскорее закончилась. И так уже три года! Ужас!

— Умоляю тебя, Сеоко! — с отчаянием выдохнула подруга, — Пожалуйста, возьми завтра конверт

и передай ему! И, знаешь… вот он меня утешил… Я, наверное, точно ему понравилась. Но если я не признаюсь сейчас, то вдруг он полюбит другую? Или сам не решится признаться — и мы никогда не будем вместе? И я его целую неделю не увижу! Мне так страшно! Пожалуйста, помоги!

— Но… — мне было жаль ее, но страшно было подходить к какому-то мальчику или парню с чужим признанием.

Да даже если он сразу прочтет и поймет, что от нее. А вдруг он меня так же высмеет, как и мой одноклассник — Марико? Мне страшно!

— Тем более, что вы много общались. Я знаю.

— Аюму, я не общаюсь с мальчиками!

Сказала и запоздало вспомнила про брата Хикари. Он?.. Он ее утешил? Он будет с ней?.. И… и почему мне так грустно от этой мысли, что она ему понравилась? Как будто что-то неправильное во всем этом! Не то! Как будто история должна быть совсем другая.

— Умоляю, встреться завтра со мной! И передай письмо Синдзиро!

Мобильник выпал с моей руки на постель.

Синдзиро?.. Она любит Синдзиро?! Моего Синдзиро?.. Точнее, того, кто меня прогнал.

— Ты его знаешь! — бодро затараторила Аюму, — Он хозяин магазинчика сладостей, где ты работала. Да, ты вынуждена была уйти из-за окончания школы и перехода в другую и всех этих хлопот. Но он ведь хорошо к тебе относился, правда? Он обязательно тебя выслушает — и примет конверт. И… и раз он тогда поддержал меня и даже угостил, он точно меня любит!

Я запоздало вспомнила пирожок в форме рыбки, которым мне подарил Синдзиро, когда я шла по городу и плакала из-за мамы. Он… он не только мне дарил пирожок в форме рыбки?.. Но… почему?! Он… он так всем девчонкам его дарит, которые плачут?! Не мне одной?! И… почему же так больно, когда я поняла это?.. Ведь вокруг него всегда вьются девочки и девушки, много разных. И даже красивые. Но… он не только одну меня утешил и угостил, когда я плакала?.. Он… он со всеми такой заботливый?.. И вроде бы хорошо, что он такой добрый. И он хороший человек. Но мне хочется взять подушку и побить всех школьниц и студенток, которых он когда-либо угощал пирожками! И даже Аюму! И… и почему именно с ней?.. Почему она именно ему понравилась?! Или… или еще нет?.. Может, она зря надеется? О, только бы она зря надеялась! О, почему я такая злая?! Он ведь сам меня уже выгнал. Насовсем. Так почему?..

— Сеоко?.. — тихо и напугано спросила Аюму из трубки.

Я скомкала пижаму на груди. Такое чувство было, будто это меня саму скомкали. И выкинули. Они потом будут ходить вдвоем. Даже когда я перейду в среднюю школу. Синдзиро будет встречать Аюму у школы — и обнимать. И они вдвоем пойдут гулять, взявшись за руки. А я опять останусь одна. А днем… днем и утром… я буду видеть ее в школе. И… и ненавидеть. Но папа уже документы отнес в ее школу. И экзамены…

— Ты мне подруга или нет? — спросили из трубки уже сердито.

Подруга ли я ей или нет?..

— Я первый раз попросила тебя о чем-то! — она сильно рассердилась, — А

ты вообще не хочешь мне помочь?!

Я села у постели, обхватив колени и спрятав лицо в них и спутавшихся волосах. Мне не хотелось отвечать. Мне не хотелось ее видеть. Мне не хотелось видеть Синдзиро. Тем более, идти к нему с письмом. Даже со своим. Он меня уже выгнал.

— Если… — голос ее дрожал, — Если… — она носом шмыгнула, будто уже плакала или, может, и в правду начала плакать, не дождавшись моего желания ей помочь, — Если ты завтра не встретишься со мною у детской площадки, ближайшей к твоему дому, то мы… мы больше не друзья! Слышишь, Сеоко?! Я тебя тогда возненавижу!

— Постой! — вскричала я, бросаясь к мобильнику.

Но связь она уже прервала.

И выбора у меня не было.

Точнее, выбор был. Идти к Синдзиро, который меня сам же и выгнал, насовсем, да еще и с письмом. Как бы он не выгнал меня второй раз и еще хуже, еще не успев понять, что письмо не мое. Или вообще завтра не встречаться с нею? И пойти в школу мою другой дорогой. Но тогда у меня больше не будет подруги.

Ночью я долго не могла уснуть.

Синдзиро сидел и что-то записывал на длинном-длинном листе бумаги, изящно водя кистью. Причудливая вязь иероглифов шла сверху вниз и справа налево, запечатлевая пейзажи какой-то далекой страны и разные путешествия. Стихи разные.

Девушка подошла к нему тихо-тихо. Хотя он шуршание ее двенадцатислойных кимоно услышал. И улыбнулся, но, впрочем, не обернулся — и сразу же продолжил выводить черные следы по светло-желтой бумаге.

Светло-сиреневое кимоно осторожно легло ему на плечи. И тонкие пальцы не торопились прятаться в ее широкие рукава. И длинные волосы закрывали ее лицо.

Юноша посмотрел сначала на свои руки — те были чистыми — и свободною рукой накрыл ее ладонь, лежавшую на его плече.

— Сеоко, пора! — бодро возвестил чей-то чужой голос.

Сеоко… это же я?..

Глаза распахнула. И с тоской увидела потолок нашей комнаты. И… и больше не видела Синдзиро. Только во сне могла спокойно посмотреть на него! А он… он был такой красивый в тех широких старинных одеждах!

А потом и про Аюму вспомнила. Которая меня ждет. Может, уже даже ушла и уже ненавидит меня? Ох, Аюму! Нам было так здорово с тобой! Точнее, я так думала. Но… тебе было так плохо со мной, что ты не хочешь дружить, если я не сделаю это страшное дело?.. Но… Синдзиро все равно меня уже выгнал. А она… Но мне… мне, похоже, будет невесело видеть их вдвоем. Впрочем, поссориться с ней и еще год встречаться с Аюму в средней школе — это тоже тяжело будет.

— Кстати, звонила Аюму.

— Что?! — резко села на постели.

— Сказала, что у нее к тебе важный разговор. И, может, вы могли бы встретиться ненадолго?

— На ближайшей детской площадке?

— Да, — отец растерянно кивнул, — Так вы уже договорились?

— Нет! Она решила сама! — вырвалось у меня злое.

— Что-то серьезное? — он забеспокоился.

Мне не хотелось ему говорить. И… и он и так недолюбливает Синдзиро. Кажется, что так. И… и мне как-то стыдно было признаваться, что мне понравился именно Синдзиро. И, еще хуже было бы признаться отцу, что Синдзиро сам меня выгнал. И… и что он даже поцеловал меня перед тем! Сладко-сладко поцеловал… Но… ох, а если он и Аюму это расскажет? Если они вдвоем будут смеяться надо мной?!