Моя родословная
Шрифт:
— Ты выглядишь взволнованной, принцесса, — бормочет он.
Ты думаешь? Он даже не заслуживает ответа, поэтому я продолжаю смотреть в окно.
— Ты хочешь поговорить об этом? Я бы хотел услышать все о том, как долго вы с Уэстом знаете друг друга. Это поможет мне кое-что прояснить, — настаивает он.
Отвали.
Если бы я и хотела поговорить, то не с тобой. И все же я ничего не говорю, ничего не делаю, и он получает сообщение, оставляя меня в покое до конца поездки.
Подъезжая к "Тузу", у меня нет времени возиться, я в мгновение ока
Выйдя в вестибюль, я направляюсь к лестнице, когда меня хватают за руку и тащат мимо них.
Какого хрена?
— В чем, черт возьми, твоя проблема с рукоприкладством? Отвали от меня, Роман! — кричу я, но он игнорирует меня.
Швейцар Томас видит нас, но ничего не предпринимает.
Отлично. Спасибо.
Я пытаюсь упереться ногами, чтобы остановить его рывок, но на этих каблуках у меня нет ни единого шанса. Он толкается в дверях спортзала и разворачивает меня, толкая в направлении ринга. Я поворачиваюсь к нему лицом, в моих глазах горит огонь.
Я в ярости, не в силах скрыть свои эмоции.
— Вот и она, — говорит он с жаром в глазах.
Конечно, его заводит, что я так взвинчена.
— Что это должно значить? — я усмехаюсь.
Он оглядывает меня с ног до головы, и мне кажется, что он прикасается ко мне. Я чувствую, как его взгляд скользит по моему телу повсюду.
— Это значит, что ты невероятно хороша в роли ледяной королевы, но настоящая ты. Человек, в котором ты держишься, — это огонь. Эмоции в твоих глазах могут сжечь мужчину, и они полюбили бы тебя за это.
Он говорит это так небрежно, что я теряю дар речи.
— Сними каблуки, — говорит он, снимая блейзер
— Почему? — я спрашиваю, но он только ухмыляется.
— Потому что я не позволю тебе вымещать на мне свой гнев в этих нелепых туфлях на каблуках.
Он что? Он не может быть серьезен, но выражение его глаз говорит мне, что это так. Я бы предпочла провести спарринг с кем-нибудь, а не с боксерской грушей, поэтому я не собираюсь отклонять его предложение. Я отбрасываю каблуки в сторону.
— Ты ожидаешь, что я сделаю это в своей униформе? — спрашиваю я, уперев руки в бедра.
Он оглядывает меня и просто кивает.
Тогда ладно. Я не могу оставаться в блейзере, поэтому сбрасываю ее на пол и поднимаюсь на ринг. Он наблюдает за мной, как ястреб, как будто я его добыча, и он просто выжидает удобного момента. Он крадется ко мне, начисто срывая при этом рубашку.
Черт.
Просто ебаный ад.
Его тело — мечта, а эти глаза. Боже, эти глаза.
Он, блядь, знает, что делает. Об этом говорит его ухмылка. Олух!
Он поднимается на ринг, прихватывая со стола два комплекта легких перчаток. Мышечная память настраивает нас обоих на бой в кратчайшие сроки. Он стоит посреди ринга, вытянув руки, и я обмениваюсь с ним перчатками.
Между нами не произносится ни слова, мы просто следуем заведенному порядку.
Он не удивлен,
Мне это нужно. Мне нужно, чтобы кто-то видел, что мне это нужно, и не уклонялся, потому что я женщина, и он должен, потому что он дает мне это добровольно. Никто не сделал попытки подчиниться, это не то, что сейчас происходит. Мы просто доводим друг друга до предела. Пот, стекающий по моей спине, помогает мне успокоиться. Черт, это слишком приятное чувство.
Я вижу это в тот момент, когда он решает напасть на меня, и использую его инерцию, чтобы продолжить катать его, когда мы падаем на пол. Я знаю, что не смогу прижать его к земле, но он позволяет мне подержать его секунду, прежде чем я снова вскакиваю. Он тоже блестит от пота, и я не могу удержаться, чтобы не посмотреть на его предплечья, они выпуклые и совершенно отвлекают.
Я могу сказать, что меня достаточно избили, если я могу думать о чем-то другом, кроме как бить дерьмо.
— С меня хватит. — я вздыхаю, снимая перчатки.
— Нет, принцесса, ты не закончишь, пока я не скажу, — бормочет он, прежде чем снова наброситься на меня. Я повернулась к нему спиной, поэтому он хватает меня и разворачивает в воздухе лицом к себе, прежде чем мы падаем на пол, и его губы оказываются на моих.
Или мои — на его.
Кто знает.
Я слышу тихий стук рядом со мной. Должно быть, это тоже были его перчатки, потому что его пальцы запускаются в мои волосы.
Если бы он подумал, что мои глаза горели раньше, моя сущность могла бы воспламенить его.
Я не растворяюсь в нем, это означало бы подчинение, а ни один из нас не создан для этого. Мы поглощаем друг друга. Он слегка приподнимается, чтобы встретиться со мной взглядом, желание ясно читается на моем лице. На следующем вдохе он расстегивает мою блузку. Пуговицы действительно отлетают, он не пытается стянуть ее с моих рук, он предоставил себе доступ, который хотел.
Он стягивает мой белый кружевной лифчик вниз, освобождая соски, и его руки тут же теребят мой пирсинг, и я не могу сдержать стон.
О черт.
Он опускает рот к моим твердым соскам, медленно обводя их языком и одновременно сильно сжимая груди. Жжение распространяется прямо на мою киску, которая приподнимается над землей, пытаясь добиться хоть какого-то трения.
— Пожалуйста.
Я не знаю, о чем прошу, мне просто нужно… больше.
Его зубы сжимают мой сосок, и от боли я задыхаюсь громче.
Он нужен мне внутри.
Это то, что мне нужно.
И мне это нужно сейчас.
Я начинаю возиться с его брюками, пытаясь расстегнуть пуговицу, но наполненный похотью туман, в котором я нахожусь, заставляет меня с трудом соображать, как это сделать. Роман хватает меня за запястья и поднимает их над головой, прижимая к мату.