Моя страна - прежде всего!
Шрифт:
— Так точно, товарищ Сталин! — подтвердил Берия. Выводы вождя показались ему настолько логичными что он сам удивился, как мог поверить в скорую войну. Хоть он и не обладал большими военными познаниями, но даже ему было ясно что глупо воевать на две стороны, сначала надо победить или замириться с одним противником, а потом разбираться с другим.
— Ладно, Лаврентий, иди. Я ещё посижу тут, почитаю фантазии твоего перебежчика. А вообще, не будь таким доверчивым, твоя должность не позволяет, понял? — на него снова метнулся тигриный взгляд из-под бровей.
— Всё понял, товарищ Сталин!
Он направился к выходу но внезапно вспомнил что хотел спросить:
— Товарищ Сталин, а что
Тот усмехнулся в усы.
— Не беспокойся, Лаврентий… Я не верю что они решатся на эту авантюру. Но… на всякий случай, перебросим туда пару авиаполков. А теперь иди!
Берия вышел из кабинета и, под внимательным взглядом секретаря вождя, Поскребышева, дошёл до лестницы вниз. Спустился на крыльцо и сел в машину, в которой водитель услужливо распахнул заднюю дверцу.
— На Лубянку… — буркнул он.
Машина тронулась, а Берия взял из внутреннего кармана пальто плоскую фляжку, в которой плескалось настоящее грузинское вино. Конечно, пить с самого утра непорядок, но сейчас это было ему жизненно необходимо. Беседа с вождём изрядно напугала его и требовалось успокоиться, прийти в норму.
Ополовинив сосуд, он закрыл крышку и расслабленно откинулся на спинку, чувствуя, как под воздействием пряного вкуса его тело расслабляется, мышцы успокаиваются, а мысли приходят в норму. Задумался, что теперь делать с этим Александром? Можно, конечно, отправить его по этапу или просто расстрелять… Но что-то говорило ему что такой вариант решения вопроса был бы слишком поспешен и непродуман. Всё же та информация, которую он узнал про себя от перебежчика, во многом подтверждалась, а знать её могли очень немногие люди. А значит, лучше всего продолжить с ним общаться и узнать больше, особенно доказательства его слов. Приняв это решение Берия успокоился и стал смотреть в окно, иногда любуясь хорошенькими горожанками, которые, пользуясь тёплой погодой, старались принарядиться и выглядеть ещё красивее. Поймав себя на этом, Берия усмехнулся. Чёртов Александр оказался даже в этом вопросе во многом прав. Глава НКВД любил женщин и не стеснялся использовать свою власть чтобы добиться их тела. Вот только насчёт школьниц он ошибался. Даже если отбросить в сторону этические нормы, то они его не привлекали. Да на что там смотреть-то? Ни сисек ни задницы, которую можно нормально помять. Тела у них детские… неинтересные. Да и сами пугливые… Нет, лучше уж брать тех девушек у которых всё что надо уже выросло, а это студентки. Или взрослые женщины. Вот они — да… Не важно, замужем или нет, мало кто посмеет отказать ему без последствий.
Пожалуй, сегодня надо освободиться с работы пораньше и проехаться по городу. Жена? А что жена? Он любит её, а это всё так… баловство и снятие напряжения. Решив для себя этот вопрос он повеселел и снова начал смотреть в окно.
18 апреля 1940 года. Москва.
Александр Самсонов.
— Ну что, Александр… Или Дитрих? — спросил его следователь на следующее утро после разговора на конспиративной квартире.
— Лучше Александр.
— Хорошо… — покладисто согласился тот. — Поступило распоряжение перевести тебя на новое место. Уверен, там тебе понравится больше! — усмехнулся он.
«Интересно, куда? В какую-нибудь новую тюрьму? Как меня всё это заколебало!» — раздражённо подумал Саша. С самого прилёта в СССР его жизнь стала ещё хуже. Не сказать что в Германии было лучше, драка с Гюнтером, побег босиком, снова драка с охраной посольства… Но там он чувствовал и знал что вокруг враги, и воспринимал все неприятности как само собой разумеющееся… А здесь? Вроде бы свои, но обращаются нисколько не лучше немцев. Понятно, что ему не верят,
Вещей у него почти не было, поэтому уже через пару минут Александр, вместе со следователем, садились в «эмку» во дворе его, уже бывшей, тюрьмы. Зафырчал мотор, и машина рванулась вперёд, похоже, водитель явно был любителем быстрой езды. Или просто торопился.
Было уже послеобеденное время, и Саша почувствовал, как слегка ворчит желудок, намекая на свою пустоту. За окном проносились дома, люди, а он слегка задремал, несмотря на то что рессоры плохо амортизировали разные ямы и ухабы на плохом асфальте.
Проснулся он от того что следователь ткнул его в плечо.
— Вылезай, соня! Приехали.
Протерев глаза и зевнув, Александр вылез из машины и, не сдержавшись, потянулся. Они стояли в небольшом тенистом дворике, окружённом с трёх сторон домами. Здания были от двух до четырёх этажей. Особенно выделялось именно четырёхэтажное здание. К нему вела небольшая лестница с фигурными перилами, словно в каком-то дворянском особняке царского времени. К ней они со следователем и направились.
Едва войдя внутрь, Сашу со спутником встретил моложавый мужчина в обычном костюме. Ростом он был чуть выше Александра, зато гораздо шире в плечах. Возможно, какой-то спортсмен, решил он. Неизвестный подошёл к ним, широко улыбнулся и протянул руку сначала Саше, потом и следователю.
— Здравствуйте, товарищи!
— Здравствуйте. ээ… — замялся Круглов.
— Называйте меня просто Михаилом Алексеевичем! — помог ему тот.
— Михаил Алексеевич, вы уже знаете..?
— Да, я получил все указания и инструкции насчёт вашего спутника. Так что вы можете быть свободны! — перебил его мужчина, не переставая улыбаться. Казалось, эта улыбка приклеилась к нему, причём не какая-то дежурная, а будто этот Михаил на самом деле веселился и находил ситуацию очень забавной.
Следователь Круглов немного завис с открытым ртом и удивлённым лицом. Видно было, что он не ожидал такого обращения и был в растерянности. Мужчина тоже это заметил и обратился к нему снова:
— Что-то случилось, товарищ? Вам непонятен приказ? — это было сказано намного более холодным тоном и в его голосе послышались властные ноты. Улыбка исчезла с его лица и на Круглова смотрел уже не весельчак-балагур, а матёрый хищник, который знал как приказывать и заставить выполнять свои приказы, невзирая на то нравятся ли они кому-то или нет. Эта трансформация произошла практически мгновенно и по коже Саши невольно появились мурашки. Он понял, что этот Михаил Алексеевич явно старше по званию, чем Круглов, и имеет право так разговаривать с ним.
Следователь, наконец, очнулся и, видимо, пришёл к тем же выводам что и он. Вытянулся и гаркнул:
— Слушаюсь, товарищ..
— Вольно! Свободны! — не дал ему продолжить мужчина.
— Есть! — круто развернувшись, Круглов быстро пошёл к выходу. А Михаил Алексеевич повернулся к Саше, и на его лице снова играла улыбка. Дружески обняв его за плечи он повёл его наверх, по лестнице, сопровождаемый внимательным но почтительным взглядом консьержки, сидевшей за столом в углу.
Они поднялись на самый последний этаж и таинственный Михаил, вытащив откуда-то ключ, открыл одну из дверей на широкой лестничной площадке. Слегка скрипнув, та отворилась, позволяя заглянуть внутрь квартиры.