Моя вторая четвертинка

Южина Маргарита

– И ничего и не Липистинья… – надулась хозяйка. – И вовсе даже Валя.

– Ну а чего не откликнулась, когда называл? – сурово свел брови к переносице гость. – Пора уж по-армейски! Я тебе: «Валентина!» – а ты мне: «Ай!» – и вся посуда перемыта без напоминания. Кстати, а чего ты вчера-то посуду не помыла? Воняет же! Моя жена никогда на ночь не оставляет.

– Вот и топай к жене! – окончательно потеряла терпение Валентина. – Притащился, еще и командует… Давай вали отсюда!!!

Мужчина брякнулся обратно на диван, теперь уже прямо в брюках, уставился в потолок и горько

поделился:

– Я не могу валить, мы с женой поссорились. Прикинь – она меня все время пилит, будто я ей бревно какое! Прямо ножовка какая-то! То я ей внимания не уделяю, то сына не воспитываю, то тещу на руках не таскаю!! Достала! А сегодня я еще и ночь дома не ночевал! Она же не знает, что ты такая страшенная, подумает, что с какой-нибудь молоденькой, хорошенькой…

В эту же секунду его снесло с дивана – Валя просто ухватила мужика за ремень и швырнула на пол:

– То-о-опай отсюда к своим хорошеньким!! – катила она его по полу к выходу. – Главное – я страшная!

– Да послушай же ты меня, Валищще!! – цеплялся гость за скудную мебель и уже волок за собой колченогий стул. – Послушай! Тебе мужик душу выворачивает!!

Валя устала тащить груз с вывороченной душой, плюнула и уселась на диван, а гость, не вставая с пола, заливался соловьем:

– Я ж тебе что говорю! Валя! Да, ты – страшненькая, чего уж… Но!! Вот, к примеру, моя мымра красивая, да, она красивая! Но дура! Она ж не поймет моей души! Она ж не видит, что я такой замечательный человек, сильный, красивый, – не видит! Потому что я без денег и с перегаром! Выгонит и дело с концом! А ты умная! Ты видишь, что тебе прямо-таки сокровище на диван свалилось! И спроси меня – на кой хрен я поволокусь к красивой дурочке, когда рядом ты – такая умница! Я у тебя перекантуюсь! А красота… Да хрен с ней, с красотой! Мне ж с тобой детей не крестить!

– Как ты меня замотал… – устало проговорила Валя. – Ну просто сил никаких нет. Завались вон туда, на диван, и чтобы я тебя не слышала.

Мужчина осторожно поднялся и продвинулся к дивану.

– Я, конечно, завалюсь, только ты мне должна пообещать – сейчас же сгонять за пивом! – и, видя, как яростно сверкнули глаза «умницы», добавил: – А то я сдохну на этом диване!! Кстати, моя фамилия Сизов, не забудь потом свечку поставить. Учти – помирать буду долго, мучительно и громко! – И, не откладывая дела в долгий ящик, сразу приступил к «кончине»: – О-о-о-ой!!! Люди добрыя-а-а-а!! О-о-о-ой, печень оторвала-а-а-сь!

Валя даже попыталась заткнуть вопящий рот подушкой, но хозяин рта ретиво оборонялся – брыкался ногами, размахивал кулаками, изворачивался веревкой и продолжал орать:

– Убива-а-ают!! Полконя за царство… за ящик пива!!! – дурниной орал Сизов.

Перекостерив на сто рядов вчерашний ужин, Валя быстро собралась и грозно рявкнула на гостя:

– Хорош голосить! Давай деньги на пиво!

Мужчина от удивления перестал орать:

– Вот те здрассьте! – бодро уселся он на диванной подушке. – Так где ж я возьму? Я ж говорил – у меня их свистнули! И если честно, я подозреваю тебя. Так что не буянь, отслюнявь, сколько тебе нужно на пиво, а остальные

верни, некрасиво это…

– Ты чего – больной? Я не брала твоих денег! – почти в лицо крикнула ему Валя.

– Ну не ты, так твоя подружка, – пожал плечами Сизов. – На пиво-то выдели…

Валентина лишь простонала и вышла из квартиры – сейчас она снимет по карточке деньги и купит этому паразиту пива, чтоб только не вопил! А потом… Она вышвырнет его, как старый веник!!

Серафим Сергеевич проснулся утром полнейшим инвалидом, причем первой группы – так сильно у него болели ноги и ломило все тело после вчерашнего издевательства на катке. При воспоминании о Милочке он содрогнулся от ужаса. И угораздило же его столкнуться с этим локомотивом! Нет, это он еще молодец, что не дал слабины и не пустил ее в дом, а то пришлось бы сегодня тащиться с ней в кино и хрустеть попкорном!

Полдня Серафим Сергеевич со стоном ползал от кухни к дивану – никак не мог наесться, распаривал ноги в горячей воде и даже массажировал их пустой бутылкой. Ближе к вечеру, когда ноги уже стали привыкать к своему хозяину, когда по телевизору прозвучали первые аккорды любимой развлекательной программы, в дверь раздался настойчивый звонок.

– Кто? – на всякий случай поинтересовался Серафим Сергеевич.

Вообще-то он мог не спрашивать – можно было посмотреть в глазок, однако ж, чего смотреть, если есть замечательная возможность пообщаться.

– Это к вам снизу, откройте, пожалуйста, – послышался тонкий женский голосок.

Ничего не подозревая, Серафим распахнул дверь и в ужасе отпрянул – на пороге, невозможно смущаясь, стояла Милочка с внушительной хозяйственной сумкой:

– А вот и я-а-а! – радостно пропела она и кинулась на шею к оторопевшему мужчине. – Твоя вторая половинка-а-а!..

Слабые, после катка, ноги Серафима Сергеевича подкосились, и он рухнул прямо у порога, а сверху – победительницей обрушилась Милочка.

– Ой, какой хулиган, – радостно шлепала его по щекам женщина, не торопясь подниматься. – Ну столько страсти, столько страсти… Хам!

Только заслышав, что возлюбленный стал задыхаться, Милочка соскочила, рывком подняла своего рыцаря и, сочно швыркнув носом, пояснила:

– Я вот вчера чего подумала – мы ж с тобой про свидание так и не договорились! Где, когда? А ты ведь весь день себе места не мог найти, правда? Признавайся, плутишка!

«Плутишка» вдруг понял, что, если сейчас же, немедленно он не выставит за дверь эту бомбу, она его просто разорвет своей энергией.

– А чего это ты в сумочке притащила? – фальшиво пискнул он.

– Любимый!.. – мечтательно закатила глазки Милочка.

– Можете меня звать просто Серафим Сергеевич, – перебил ее кавалер.

– Не важно! Даже нет, я буду тебя звать… мой помпончик! – вдруг выкатила она глаза. – А ты… ты называй меня малышкой!..

Серафим Сергеевич не удержался и фыркнул – малышка была вдвое больше его, а по возрасту годилась ему в няни. Однако никакого фырканья Милочка не заметила, она уже рылась в своей сумке и уже оттуда продолжала глухо ворковать: