Моя жена — ведьма. Дилогия
Шрифт:
– Что? Он… как он смеет, Оленька?
– Очень даже смею! Она ваша жена? Так вот и проследите, чтобы она свою неудовлетворенность на мою бедную голову не сваливала!
Я выдохся. В комнате стало тихо-тихо. Барин переводил умоляющий взгляд с жены на меня, на общий кавардак, потом снова на жену…
– Серега, ты глянь, мужик явно не в себе: губки дрожат, цвет лица в зелень отдавать начал, языком шевелит не по делу, ножками сучит… Зря ты с ним так сурово. Обманутым мужьям глаза нужно открывать постепенно.
– Да, – вздохнув, поддержал братца погрустневший ангел, – как-то не по-христиански получилось. Без милосердия, без человеколюбия, справедливо, но… жестоко. Может быть,
– Ладно, я был не прав. Прошу прощения у всех присутствующих! Я… попробую прочесть что-нибудь лирическое, о восстановившейся любви. Надеюсь, поможет…
– А… о… у… – было возопил Анцифер, но Фармазон ловко засунул ему в рот его же кружевное жабо.
– Читай, Серега! Пусть всем будет хорошо!
Я чуть прикрыл глаза, вспоминая…
Пограничье. Поле боя. Ты да я да мы с тобою. Постоянная война, Я один, и ты одна. Слева пушки, справа бомбы, Душ пустые катакомбы, Как берлинская стена. Чья вина? Ничья вина. Мы живем в пылу сражений, В взрывчатости отношений, В мертвой пропасти без дна, И победа не видна, Но расписаны, как ноты, Канонады, артналеты. Наша бедная страна В эти дни совсем бедна. Убедившись в неудаче, Мы сойдемся и поплачем, Поцелуемся спьяна. Что поделаешь – война…– Оленька! – всхлипнул барин, протягивая руки.
– Павлик! – прошептала барыня, бросаясь в объятия супруга.
Господи, неужели у меня получилось?
Помещики Филатовы поливали друг друга слезами, умиленно обзываясь при этом самыми ласковыми именами. Братцы впервые посмотрели на меня с неподдельным уважением, кажется, этим стихотворением я действительно угодил всем. Непонятно, правда, чего теперь делать лично мне? От «барской ласки» я избавлен, но если и этой ночью Ольга Марковна припрется меня есть, то ведь надо как-то подумать о собственной безопасности. Вопрос о медведях отодвинулся на второй план. Живучего волка-оборотня тоже нельзя не брать в расчет. Запутался я… А тут еще подбежали двое рослых молодцов в охотничьих костюмах и хором заскулили:
– Беда, батюшка барин…
– Подите к чертям болотным, холопы! – огрызнулся Павел Аркадьевич. Он настолько увлекся обниманием жены, что забыл про все на свете. – Вон из дома, и до охоты не беспокоить меня, балбесы осиновые! Ты уж прости, душенька, вечно лезут не вовремя…
– Так ведь о том и речь, – сбивчиво извиняясь, попятились егеря. – Не прогневайся, барин, а толь-ко…
– Что еще?! – уже не на шутку рассердившись, зарычала Ольга Марковна, заподозрив, что ее разглядывают отнюдь не с почтительным страхом в глазах. – Не будет сегодня охоты.
Дальнейшие события развивались шумно и динамично. Графиня вновь завернулась в свой плед, Павел Аркадьевич бросился во двор, пинками гоня неповинных егерей. По доносившимся воплям я понял, что кто-то
– Любимый, я здесь. – На этот раз она пряталась в зарослях смородины на другом конце сада. – Как ты?
– Все позади… Пока цел и невредим, а полчаса назад восстанавливал счастье одной семейной пары. Знаешь, иногда мои стихи приносят вполне ощутимую пользу.
– Не увлекайся, милый. – Волчица ласково потерлась щекой о мое колено. – Когда ты вернешься? Я уже скучаю…
– Мне тоже тут невмоготу, но, честно говоря, я не знаю, что делать. Сегодня барин собирался на охоту, мы с крысюками испортили ему все удовольствие, но… понимаешь, это лишь временная отсрочка. Господин Филатов предельно туп и травит медведей из нескольких соображений сразу. Его жене нужен животный жир для косметических целей, он сам успешно сдает шкурки за рубеж, самый большой череп медведя хотят прибить над входом в дом как отпугивающее средство от упырей, ну и хозяину усадьбы просто приятно убивать. По-моему, последняя причина для него самая весомая. Что мне делать?
– Задуши его подушкой! – воодушевленно пустилась издеваться Наташа. – Заставь наглотаться нечищеных орехов и дай слабительного. Посади в сарай и корми только семечками. Напои пивом, а в туалет не пускай. Загони под шкаф и…
– …подпилить ножки? Старый чукотский метод охоты на тараканов. Старо как мир… Родная, кроме шуток, я – поэт, а не коммандос.
– Как скажешь, милый… Тогда заколдуй его.
– Но у меня нет стихов о перевоспитавшихся самодурах.
– Плохо, надо что-нибудь придумать…
– Слушай, – я присел на траву и обнял жену, перебирая пальцами серо-серебристую шерсть, – когда наконец кончится вся эта беготня? Ты не скучаешь по старому Петербургу, по нашей маленькой квартирке, по работе… Эй! Тебя уволят за прогулы!
– Ерунда, с директрисой я разберусь. Мы не можем вернуться, пока у Сыча мой талисман. Пока ты был здесь, медведи еще раз обшарили его избушку, они почти разобрали ее по бревнышку, но бабушкиного креста не нашли.
– А без него нельзя?
– Без него я слабею… – Наташа положила голову, ткнувшись холодным носом мне в ладонь. – Я никому об этом не говорила, даже самой себе… Как ведьма, я теряю силу. Мне стало труднее произносить заклинания, некоторые уже не срабатывают. Я боюсь, что однажды не смогу сменить облик и буду вечно скитаться в волчьей шкуре. Сережка, милый, родной, единственный, нам обязательно нужно его вернуть, или… мы потеряем друг друга навеки.
– Вот вы где спрятались, зоофил с мохнатой… ой! Молчу… О жене хозяина только хорошее, и не потому, что она ведьма, а так, на всякий случай… Серега, двигай в дом, тебя все ищут – барин опять собрался на охоту.
– Как? Я полагал, что без охотничьих псов…
– Вот так! Похоже, у него пунктик на этом деле, а графиня с пеной у рта требует своего домашнего учителя, доброго герр Ганса. Короче, целуй супругу, прощайся – и за дела. Я отвернусь, чтобы этого не видеть…
– Любимая, тут Фармазон пришел.