Моя жена – ведьма
Шрифт:
— Я… что-то сказал не так?
— Изломан ритм, общий смысл слабоват, а «везде» и «мне» — вообще не рифма! Но мне показалось, что вы больше не нуждаетесь в моих советах?
— В советах, может быть, и нуждаюсь, а в критике — нет! Имейте в виду, что если у меня ничего не получится — я не отдам вам вашу жену.
— Это будет прямым нарушением договора, но не будем спорить, посмотрим… Итак, что вы еще насочиняли?
— Попрошу без издевок! — сурово предупредил Велиар. — Сейчас я прочту такое, от чего мир вздрогнет до основания и Вселенная рассыплется в пыль.
— Ужасно интересно… — хором буркнули мы трое.
Хозяин черного дворца зыркнул на нас злобным взглядом и, отмахивая рукой ритм на манер Вознесенского, понес:
Пусть— Ой! — тихо вздохнул Фармазон, хлопая себя ладонью по лбу. В нависшей тишине это прозвучало как гром небесный. — Ну и хрен… Отродясь ничего более бездарного не слышал.
— Не то слово, — поддержал Анцифер. — У рифмоплета нет ни малейшей надежды. За такие стихи надо бить по морде подсвечниками!
От столь нелицеприятных отзывов сподвижник Сатаны сделался красным, как переходящее знамя. Он смотрел на нас вытаращенными глазами, раздувая ноздри и сжимая кулаки.
— Что ж, не всем так легко пробиваться к читателю. Настоящих ценителей мало… Некоторые поэты, даже из великих, стали почитаемы лишь после смерти. Заметьте, я ведь предупреждал, что это не будет легко. Поэтическое признание надо заслужить.
— Ладно, поэт… твоя взяла. Я хочу сам, лично, убедиться в могуществе твоей магии. Моя сила — вот она! — Велиар развел руками, и зал неожиданно наполнился моими непримиримыми врагами. У самого трона стоял старый Сыч, вздыбив шерсть и оскалив желтые зубы. Со всех сторон на нас смотрели волки. За ними мрачно толпились инеистые великаны из Йотунхейма, барин Павел Аркадьевич сидел в кресле-каталке, не выпуская из рук памятного ружья. Справа стояли несколько испанских монахов и солдат. За нашими спинами возвышался великий Фенрир. Даже те шестеро парней, что случайно ввязались с нами в драку, — были тут, мрачно поигрывая кастетами. Вот, кстати, графиню я не увидел. Может быть, она все-таки исправилась или мое стихотворение о любви так подействовало на женское сердце?
— Что ты теперь слышишь, поэт?
— Я не просто поэт, я — муж ведьмы!
— Тогда читай, — ласково улыбнулся коварный Велиар, а все прочие поддержали его нестройными угрозами:
— Пущай читает! Второй раз наших Хельгой не напугаешь… Асгард ему в глотку!
— Проклятый колдун! Ты избежал костра во славу Божью, так умрешь как последняя собака, попранная копытами Сатанаила!
— Ну, все, немец… За то, что ты со мной сотворил, в Сибири бы тебе гнить да на Колыме вкалывать. А ну иди сюда! Целуй мне ноги и молись, чтоб я убил тебя с первого выстрела…
В общем, высказались все, кроме Фенрира. Он глядел в мою сторону с нескрываемым презрением, и мне почему-то стало стыдно:
— Извините меня… Это я подсказал Одину, как опутать вас волшебной лентой. Согласно скандинавским легендам, это все равно бы произошло. Если бы не я, то кто-то другой, такова история… Только мне почему-то не легче. Я сражался на стороне богов, значит, поступил по отношению к вам правильно. Вы были их враг, следовательно, и мой. Но… лично мне вы не сделали ничего плохого и… Я понимаю, что все это не вовремя и не к месту, убейте меня, но, если можете… в душе… простите.
Фенрир не ответил, но взгляд
— Теперь ты умрешь, поэт! О мой господин, лучезарный Велиар, прошу, позволь мне самому погрузить клыки в его горло!
— Не торопи событий, старый оборотень. Сергей Александрович дает мне уроки высокой поэзии. Пусть и он прочтет что-нибудь.
— З-зачем? — сразу прижал уши «многоопытный» Сыч. — Да ну его с этими стихами! Есть его надо, и все тут! Опять прочтет невесть что и смоется.
— О нет, он никуда не побежит, — снова заулыбался демон. — Здесь его супруга, она смотрит на него, она верит ему… Ты правильно поступил, что отдал мне ее талисман. Без нее он отсюда не уйдет.
— Они заманили нас, — глухо прошептал Анцифер.
— Факт! Напротив не попрешь, — кивнул Фармазон. — Ну че, умрем героями или дадим хозяину шанс поколдовать?
— Их слишком много. Я, конечно, могу вызвать Небесное Воинство, но в этом случае может погибнуть Наталья Владимировна, она все же остается ведьмой.
— Нет! — твердо решил я. — Тогда лучше стихи.
— А че, Серега… такой шанс, а?! Всех одним махом замочим, ты законный вдовец, свободный мужчина, супруге твоей я лично такой памятник закажу… А-у! Больно! Че деретесь? Пошутить нельзя?..
Подзатыльники подействовали на черта благотворно, и, приподнявшись на цыпочках, он громко заявил всему собранию:
— Ввиду чрезвычайности положения катастрофически прошу всех — заткнитесь, дорогие! Сейчас Серега, друган мой, новый стих на публику читанет. Слабонервным и беременным деликатно напоминаем — пошли вон из зала! Остальным принять сердечные капли и устойчивое положение сидя. За результаты не отвечаем. Серега, гаси!
У меня не было подходящих стихов. В смысле — не было чего-то такого, что могло разметать бы всех по углам, развалить дворец, размазать по балюстраде графоманствующего архидемона. Почему-то на ум пришли первые строки стихотворения о рыцарях. Оно печальное, о том, что умирать надо с честью…
Рыцарь Роланд, не труби в свой рог. Карл не придет, он забывчив в славе… Горечь баллады хрипит меж строк В односторонней игре без правил. Им это можно, а нам нельзя. Белое-черное поле клетками. В чьем-то сраженье твои друзья Падают сломанными марионетками. Золото лат уплатило дань, Каждому телу продлив дыхание. Смерти костлявой сухая длань Так не хотела просить подаяния… Много спокойней — прийти и взять Этих парней из породы львиной… Как же теперь королевская рать Без самых верных своих паладинов? Музыка в Лету, а кровь в песок… Совестью жертвовать даже в моде. Плавно и камерно, наискосок, Меч палача над луною восходит. Бурые камни над головой… Господи, как же сегодня звездно… Бог им судья, а о нас с тобой Многие вспомнят, но будет поздно. Брызнуло красным в лицо планет. Как это вечно и как знакомо… Радуйтесь! Рыцарей больше нет! Мир и спокойствие вашему дому…