Моя жизнь под землей (воспоминания спелеолога)

Кастере Норбер

В больших экспедициях обычно занято много участников, и бывает весьма нелегко подобрать время так, чтобы у всех у них совпал отпуск; обычно приходится ограничиваться одной кампанией в год, длящейся две, максимум три недели в самой середине лета, то есть в отпускное время, совпадающее с периодом низкого стояния подземных вод.

Экспедиции в Пьер-Сен-Мартен, проходившие с 1951-го по 1954 год, оставляли лично мне еще немного свободного времени: ведь вся моя основная деятельность связана с подземными полостями, и я вообще веду полуподземное существование.

Так, в 1951 году я оказался на исследованиях в районе Эйзи в Дордони,

очень богатом знаменитыми доисторическими пещерами.

Первого апреля 1951 года по просьбе господина Мофранжа, президента Инициативного синдиката Бюга (в шести километрах от Эйзи), я проводил кое-какие исследования в пропасти Прумейссак, давно уже приспособленной для показа туристам; посещение этой пещеры стало более легким благодаря проведенным с тех пор значительным работам.

После выхода из пропасти Прумейссак я в сопровождении двух моих детей вновь пересек Везер и в полукилометре от городка Бюга увидел вход в грот, про который все говорили мне, что он совершенно неинтересен. Странное название этого грота заинтересовало меня разнобоем в написании: Бара-Бао, Бара-Бахо, Баррабау.

Расположенный на косогоре над дорогой из Бюга в Сен-Альвен вход в пещеру обманчив, поскольку довольно высокий естественный портал оканчивается тупиком, но в пещеру можно проникнуть через низкое и узкое отверстие, за которым сразу же открывается обширная пещера с высоким сводом. Большой прямоугольный вестибюль, загроможденный огромными камнями, упавшими со свода на глинистую почву, произвел на меня исключительно приятное впечатление, и я тут же, к собственному удивлению, объявил своим детям: "В этом гроте в доисторические времена жили люди, и вполне возможно, они оставили рисунки на стенах".

Однако несколько дальше мы заметили следы раскопок. Полузаваленные пробные шурфы и траншеи свидетельствовали о том, что здесь уже побывали специалисты по первобытной истории, и, следовательно, если бы в пещере были рисунки, их бы давно заметили и о них появились бы сообщения. Кроме того, мы были ведь всего в нескольких километрах от Эйзи, в хорошо известной и легкодоступной пещере. Не было никаких оснований надеяться на открытия в этом секторе, хорошо изученном и прочесанном несколькими поколениями археологов.

Оставив слева идущий вниз зал и продвигаясь по главной галерее, мы дошли до прохода, где пол заметно поднимался, а свод, наоборот, опускался. Чтобы идти дальше, пришлось нагнуться. Затем потолок вновь немного поднялся, однако всего на несколько метров. Размеры пещеры не особенно велики, и мы вскоре уперлись в гигантский земляной склон, заваленный обломками скалы. Когда-то здесь произошел большой обвал, в результате которого пол соединился с потолком и дальнейший ход в пещеру был закрыт.

Название Баррабау (или Бара-Бау) могло быть связано с этим обвалом, которым заканчивается пещера, и в таком случае оно является просто звукоподражанием, напоминающим грохот падающих камней. Однако с не меньшим основанием можно вспомнить и о Баррабане, то есть об имени, которым колдуны называют дьявола или шабаш ведьм. В таком случае грот Баррабан был бы, так сказать, гротом Дьявола.

Верный своей привычке исследовать пещеры сначала только в общих чертах, а более подробно осматривать их на обратном пути, я вновь думаю о возможности открыть на стенах доисторические рисунки. Исходя из этого, я распределяю порядок следования и роль каждого. Моя дочь Мод должна внимательно осматривать

правую стену, сын Рауль будет следовать вдоль левой стены, а на свою долю я беру обследование низкого и неровного свода.

Каждый занимает свое место, и мы отправляемся. Следует напомнить, что мои дети уже знакомы с такими кропотливыми специальными исследованиями и умеют "видеть" доисторические наскальные рисунки.

Не успел я сделать и трех шагов, как идущая рядом Мод воскликнула:

— Я вижу лошадь!

Я мгновенно поворачиваюсь к ней и замечаю слабо начерченный на потолке силуэт:

— Бизон!

А Мод снова сообщает:

— Еще одна лошадь!

Рауль, который еще ничего не нашел, стремительно бросает свою левую стену (оказавшуюся, кстати, пустой) и спешит к нам. По пути он внезапно останавливается с устремленным на потолок взглядом и восклицает:

— Здесь медведь!

Через четверть часа, то есть к концу нашего оживленного и лихорадочного похода, мы уже обнаружили и отметили все наскальные рисунки грота Баррабау, расположенные в глубине пещеры, главным образом на потолке. Мы насчитали более полутора десятков изображений животных, из которых самые большие длиной более двух метров: шесть лошадей, два тура, два бизона, два каменных барана, один олень, один носорог, один зверь из семейства кошачьих и один медведь.

Эти рисунки относятся к самым древним (ориньякская культура), и их возраст исчисляется примерно в 30 000 лет. Они сделаны грубо и примитивно. Среди трещин, расселин и шероховатостей выветренной, покрытой грязью скалы они едва различимы, и их очень трудно прочесть. Этим и объясняется, что до нас их никто не заметил, даже те, кто проводил раскопки в гроте и безуспешно искал изображений животных.

Сообщение о нашей находке (может быть, в этом была виновата дата — первое апреля) было встречено весьма прохладно. Нам с трудом удалось сломить недоверие даже тех, кто сам просил нас обследовать пещеры в коммуне Бюг. Никто не мог и не хотел верить, что можно найти доисторические рисунки в хорошо известной всем жителям пещере, где озорничают все мальчишки округи и где побывали бесчисленные археологи, так ничего и не заподозрив!

В конце концов, мы в тот же вечер предложили президенту Инициативного синдиката посетить пещеру, и ему пришлось признаться, что он побежден и убежден. Он даже проявил удивительный энтузиазм и не далее как на следующий день организовал "официальный" визит в пещеру, то есть привел целый караван из трех десятков человек: местная знать Бюга, доморощенные археологи, среди которых был даже управляющий доисторическими памятниками Дордони, журналисты, фотографы — представители прессы. Все дружно заявили, что никто никогда не сообщал раньше о первобытных рисунках в гроте Баррабау и что это — настоящее открытие.

Здесь же, на месте, было решено приспособить пещеру для посещения публики, что считается самым главным для "разукрашенных" пещер Дордони. И это было быстро осуществлено: появилась билетная касса при входе, почтовые открытки, иллюстрированные проспекты, гиды, электрическое освещение, фотографические панно под стеклом, воспроизводящие рисунки прямо под местом их расположения и подчеркивающие силуэты животных, чтобы посетителям было легче их отыскать на потолке. Затем были организованы ночные экскурсии, сопровождающиеся лекцией по доисторическому искусству с показом диапозитивов на экране, установленном в пещере.