Моя жизнь со Старцем Иосифом
Шрифт:
— Ты очень быстро бежишь, отче.
В другой раз отец Ефрем увидел Бога в Честных Дарах. Вот как он сам описывает это: «Я видел все Божество в Честных Дарах. Я видел Его глазами души. Не могу это описать. Конечно, Бога не может увидеть человек и остаться живым, но может увидеть неким образом, как это говорит Моисей, „задняя“ Бога (см. Исх. 33:23). Я оказался в тот момент в состоянии несказанного блаженства, мира, любви, Божественного рачения, слез. Живой Бог в святых сосудах! Как после этого дерзнешь приблизиться ко Святой Чаше?»
После таких
Отец Ефрем нам говорил: «Большое умиление, много слез! Я не мог себя сдержать, когда служил литургию. И я должен сказать истину: все это — по молитве Старца».
Когда он служил и выходил из царских врат сказать «мир всем!», он думал: «Кто я такой, чтобы призывать мир сойти на Старца Иосифа?» Его беспокоил этот помысл до тех пор, пока он не получил извещение и не услышал глас от епитрахили: «Это не ты говоришь, это говорю Я». Тогда он понял, что это Дух Святой благословляет через священнослужителя.
Одно время во сне, после литургии, стали приходить к нему люди — оборванные, нищие, израненные: «Отче, ты нас забыл». Он поднимался после этих снов расстроенный: «Это души. Но я ведь все имена поминаю».
— Старче, у тебя есть еще какие-то записки с именами? — спросил отец Ефрем Старца Иосифа.
— У меня нет, отче. Только то, что на жертвеннике.
Искал он, искал — ничего не нашел. Стал служить опять с теми же самыми именами. После литургии, во сне, снова: «Отче, ты нас забыл».
— Слушайте, отцы, может быть, все-таки у вас где-то есть еще какие-то записки с именами?
— Ничего у нас нет, отче. Посмотри на святом Престоле.
Поискал еще и нашел записки между последним покровом и камнем-крышкой святого Престола. Он взял их, помянул— и больше никто не являлся.
Когда отец Ефрем находился в благодатных молитвенных состояниях и не мог себя сдержать, Старец говорил ему: «Радость у тебя или печаль — не выставляй этого напоказ. Внутри у тебя может бушевать ад или может бить ключом рай — не выставляй напоказ. Так лучше. Пусть твой ближний не знает, в каком состоянии ты пребываешь». И отец Ефрем с самоукорением признавался: «Следовать этому совету мне удавалось плохо».
* * *
Однажды выпало немного снега, но при этом дул ледяной ветер. В полночь отец Ефрем поднялся, чтобы идти служить к Старцу Иосифу. Пройдя половину пути, он почувствовал, что у него замерз подбородок. Оробев, он вернулся назад. Лишь только он добрался до своей келлии, как сразу рухнул почти без чувств. Когда он пришел к Старцу в следующий раз и рассказал, что с ним случилось, почему он не смог прийти, тот объяснил: «У тебя не было веры. Если бы у тебя была абсолютная вера, то ты пришел бы, и тебе не помешали бы ни снег, ни ветер». Старец никогда не давал ему расслабляться.
В другой раз выпало очень много снега. Отец Ефрем поднялся ночью и пошел служить к Старцу Иосифу. Когда он пришел, Старец сказал ему: «Как ты добрался по такой погоде, по такому
* * *
Однажды, когда Старец жил в скиту Святого Василия, он спросил отца Ефрема:
— Когда будем служить?
— На Иоанна Златоуста.
— Хорошо.
Но случилось так, что у соседа отца Ефрема в Катунаках, Старца Гавриила, был на Иоанна Златоуста престольный праздник келлии, и отец Гавриил хотел, чтобы и у него служилась литургия. Отец Ефрем, не подумав хорошенько, пообещал:
— Кто-нибудь из нас придет. Нас с отцом Никифором двое, один придет сюда, а другой пойдет в Святого Василия, к Старцу Иосифу.
Пришел затем отец Ефрем к Старцу Никифору и сказал ему:
— Прости, Старче, прости меня, я запутался: пообещал, что мы придем к отцу Гавриилу, а еще раньше пообещал, что приду к Старцу Иосифу, в Святого Василия.
Отец Никифор ответил ему:
— Когда ты что-то обещаешь, обещай за самого себя, а не за своего Старца! Знай свое место. Я буду обещать за своего сына, а не сын за Старца.
— Хорошо, Старче, прости меня, я напутал. Не знаю, как это получилось. Ну, сходи ты к отцу Гавриилу, а я пойду к Старцу Иосифу.
— Нет, не пойду. Что это такое ты мне говоришь? Ты мне приказываешь идти к отцу Гавриилу? Ты должен уразуметь свое место, знать, как разговаривать.
— Ну, хорошо, прости меня, я запутался, согрешил.
— Нет, ничего не выйдет.
Тогда отец Ефрем подумал: «Что мне теперь делать? К Старцу Иосифу я хожу часто. Схожу-ка я на этот раз к отцу Гавриилу».
Пошел он к отцу Гавриилу и отслужил там литургию. Потом он признавался: «Что тебе сказать? Мне казалось, что я совершил преступление против Старца Иосифа — так меня обличал помысл. То есть если ты согрешишь против кого-нибудь другого, это будет не так тяжело, как если ты согрешишь против своего Старца. Не послушаться кого-нибудь другого — ладно, еще терпимо. Но не послушаться Старца — это очень отягощает совесть!»
Когда он пришел к Старцу, тот ему сказал:
— Добро пожаловать, батюшка. Почему ты не пришел на Иоанна Златоуста?
— Старче, то-то и то-то у меня случилось, прости меня. Такие угрызения совести чувствовал и чувствую, что кажется мне, будто я совершил преступление.
— Ты впал в искушение, и тебе должен был помочь отец Никифор. Он должен был тебе сказать: «Послушай, дитя мое, ты — послушник. Ступай к Старцу Иосифу. Если отец Гавриил хочет, пусть придет сюда и попросит у меня. И если я тебе скажу идти к отцу Гавриилу, то пойдешь. Но если будешь мне приказывать идти ты, то я не пойду. Понимаешь, в чем дело? Однако раз уж ты пообещал, то я схожу к отцу Гавриилу. Но в другой раз ты так не делай». Какую же теперь епитимию мне тебе дать? Раз уж Бог сам дал тебе такую епитимию, другую я тебе не назначаю. Ибо Бог тебя известил, насколько серьезно, если священник обещает прийти, и тем более обещает своему Старцу, и не приходит.