Моя жизнь
Шрифт:
У меня не было в детстве никакой «роковой» Аннабеллы, с которой я мог бы разделить возбуждение, возникающее у мальчика от женского образа.
Та единственная девочка в городе у моря, которой я, не в силах вынести томления плоти, указал на свой выпирающий из моих шорт символ страсти, долго выспрашивала, что же это у меня там такое. Неудивительно – она была на три с лишним года меня младше, а мне только что исполнилось четырнадцать.
Через восемь лет она стала моей первой плотской, хотя и без настоящего соития, любовью, которая продлилась
Первый же «намек» на «Лолиту» возник в моей жизни, когда я уже значительно пережил Гумберта.
Как сейчас помню – открылась дверь, и склонив головку с золотым волосами, на меня лукаво глянуло какое-то неземное, как мне показалось, создание…
Я влюбился в нее с первого взгляда, и по глупости или неопытности решил, что моя любовь к ней поможет мне в том, деле, которое и привело в ее дом – в преподавании физики отстающей восьмикласснице.
Это был самый жестокий мой профессиональный провал.
Обнаружив мое к ней чувство, она категорически саботировала все мои попытки чему-либо ее научить. И после нескольких месяцев бессмысленных занятий, закончившихся очередным учебным «неудом», от моих услуг отказались, чему я был бы даже рад, если бы не чувство позора.
Девочка эта была дочерью одного известного медийного деятеля, получившего, со временем, такую сомнительную славу, что признаваться хотя бы и в столь отдаленной с ним связи мне не хочется.
В наших долгих беседах на различные, кроме физики, темы, я пытался как-то развить ее представление о добре и зле, и мне, конечно, обидно, что все это попытки постигла, видимо, та же, что и физику, судьба. Спасибо хотя бы за то, что она, войдя, со временем, уже сама в эту медийную среду, не стала столь же одиозна, как ее отец.
Моя жизнь (продолжение 4)
Точно так же, как я не имел, казалось бы, никакого отношения к Гумберту, моя страсть, моя беззаконная любовь, которая, собственно, и является причиной появления этого текста, не являлась нимфеткой. Когда я встретил ее в том единственном на Земле месте, где мы только и могли встретиться, это была едва закончившая седьмой класс обычная на вид девочка-подросток. С «круглым животиком», как характеризует таких Гумберт.
Она была некрасива, и, хотя достаточно умна, – малообразованна и неразвита так, как это бывает у детей из простых провинциальных семей. Впрочем, оговорюсь: ее мама старалась исправить это – в меру своего понимания и возможностей. Горные лыжи, музыкальная школа (при полном отсутствии задатков), курсы 1С и, самое, очевидно, полезное – английский язык.
Это потом уже, спустя три года нашей близости, дурнушка, по-старушечьи прикрывавшая рукой свою улыбку, чтобы не были видны ее неправильные зубки, стала совершенно другой – уверенной в себе, цветущей и соблазнительной.
Я был старше ее почти на пять десятков лет…
Здесь должны последовать вопросы: как я посмел? – с одной
Да, я посмел, и я горжусь этим. Я горжусь тем, что не побоялся ответить на ее любовь, не побоялся дать ей то, чего она страстно хотела, о чем тайно и давно мечтала. Она не была нимфеткой, но ей были уже знакомы демоны желаний, и три года я усмирял их, мечтая пробудить в ней другие, духовные интересы.
Я пребывал в иллюзиях.
Хотя время и моя любовь усмирили эти подростковые страсти, но…
Но об этом потом.
Моя жизнь (продолжение 5)
Итак, я не был Гумбертом, а она нимфеткой. Но есть и то, что нас с Гумбертом сблизило.
Мы оба, хотя и по разным мотивам, рискнули ступить на одну и ту же тропу острых, безумных ощущений. И мы оба стали рабами неведомой воли, называемой «Любовь».
«Отчаяние, стыд, слезы нежности» – вот, что я ощущаю, вслед за Гумбертом, при мысли о том, как можно описать все то, что было в этой безумной трехлетней связи. Но стыд – вовсе не за действия наших мыслей и тел, а за то, в частности, какую боль может все это причинить тем, кого я люблю и кто и помыслить не мог, в силу тех или иных причин, о такой стороне моей жизни.
И все же я буду писать эту повесть, этот сон из моей жизни, потому что это единственная возможность избавиться и от неизбывного отчаяния, и от никому уже не дорогих слез нежности.
А она, моя Лолита, нет, лучше просто Ли – она простит мне, если вдруг увидит тут написанное. Ведь она совсем уже не моя, а все, что с нами было – для нее лишь давнее наваждение.
Моя жизнь (продолжение 6)
Как быстро идет время!
Я не успеваю за ним следить!
А время так быстро кончается!
И что прошло – уже не вернуть.
Эти стихи написала Ли, когда ей было восемь лет, а я узнал об этом из Интернета, когда мы уже навсегда расстались.
Ли была очень нетипичной девочкой. Ее тянуло к познанию. Той единственной говорящей кукле, которую ей подарили, она вспорола живот, чтобы узнать, как та устроена.
Ли была очень доверчивым ребенком и не боялась нового. Такие девочки легко становятся жертвами педофилов. Настоящих, не придуманных «общественным мнением».
Я так и не узнаю, было это стихотворение написано до или после того, как в тот год «дядя Сережа», друг семьи, привел ее в свою квартиру.
Ей было восемь и ей было интересно. Только в самом конце уже не понравилось, и она выплюнула полученный от дяди Володи «десерт»…
Я прошу прощения, за эту отвратительную, в данном контексте, подробность. Но мне важно, чтобы читатель знал: Ли – не такая, как подавляющее большинство обычных детей, для кого вся эта история была бы прервана уже в самом начале ввиду очевидной ненормальности и даже дикости происходящего. Но Ли не была обычным ребенком. Ей было интересно.
Конец ознакомительного фрагмента.