МОЯ. Я тебя присвою
Шрифт:
Голос отца набирает уверенность, поневоле испытываю за него сильную гордость.
— Я поимел твою девчонку, парень, потому что она сама искала компанию, и ушел, оставив ее веселиться с другими. Понятия не имею, что с ней было дальше, но я ее и пальцем не тронул. Она тебе солгала. У меня есть записи с видеокамер. Не хочешь полюбоваться, как отжигала твоя скромница? — усмехается. — Слабо заглянуть в глаза правде?
— Не слабо, — огрызается Зорин. — Не слабо, ты… мешок говна. Давай сюда запись и учти, я отдам ее на экспертизу.
— С одним условием.
—
— Убедишься, что не липа… вернешь мне дочь сразу же и проваливаешь, на хрен, из нашей жизни навсегда!
Глаза Зорина темнеют.
— Согласен.
Глава 32
Таша
Зорин пересекает комнату и отбирает у меня телефон, прячет в карман пиджака.
— Поговорила? Достаточно!
Взгляд Назара обжигает меня гневом и ещё каким-то чувством, очень похожим на ревность. Слышал весь мой разговор с папой? Слышал, как тепло мы беседовали? Я снова зла на Зорина и готова ещё час болтать с папулей назло гадкому тирану. Болтать обо всем на свете, нам всегда есть, о чём поговорить, ведь папа был моим самым первым другом и остался самым верным. Он всегда заботился обо мне и дул на мои разбитые коленки с любовью.
Лицевые нервы Назара дергаются. Зорин в бешенстве.
— Папа сказал, что ты отправил ему окровавленную простынь, — меня передергивает. — Какую ещё простынь?!
— Как только он объявился, я послал ему простынь с твоей кровью. Заскорузлую простынь с большим пятном крови.
Хохочет зло.
— Откуда ты взял?! У меня не было! Не было много крови при лишении девственности!
— У тебя брали кровь, когда ты была в отключке, — ухмыляется Зорин. — Я облил твоей кровью простынь. Уверен, он сделал анализ, поэтому так рыдал, когда получил моё сообщение и этот подарок. Рыдал, как побитая сучка.
Его лицо полно злым торжеством. Боже, да он просто упивается мыслями о том, как плохо было моему папе, когда он получил такой привет с сообщением, что я в руках давнего врага! О чем он подумал… Я даже представить боюсь, как ему было больно в эти минуты.
— Ненавижу тебя, мерзавец. Ты заставил моего папу страдать! Страдать зря. Он невиновен.
— Папуля сказал, что он — святоша, и ты ему поверила?! — рыкает Зорин.
— Папа не святой, но он этого не делал, и точка. Ему нет смысла врать!
— О, есть. Смысл врать есть всегда.
— А если.… Если твоя девка соврала?!
Я и не замечаю, с какой злостью и ревностью произношу слова «твоя девка». Глупо ревновать к прошлому, к мертвым. Лиза давно мертва, но я так слепо злюсь, что Назар её помнит. Все эти годы любит, помнит и хранит память о ней, если даже сейчас, спустя много лет не может оставаться спокойным.
— Такого быть не может!
— А если соврала?!
Вскочив, топаю ногами от злости.
Какой же мерзавец, этот Назар? Проболтался, что хотел отомстить отцу, но потом увидел меня.… Увидел и вместо того, чтобы поступить, как настоящий мужчина, добившись взаимности,
Мстит не мне, но моему отцу. Мстит через меня!
Разве так можно?!
Негодяй!
— Если она соврала! — кричу. — Что, если все было не так, и она соврала! Соврала тебе! Тогда что…
— Ты слышала. Если записи не липа, вернешься к отцу.
Развернувшись, Зорин выходит, ударив дверь кулаком.
— Я не просто вернусь к нему, я побегу.… Побегу к нему! И пешком, и босиком, и голой! И даже ползком! Все, что угодно, лишь бы подальше от тебя! Ненавижу!
***
Зорин
Могла ли Лиза соврать?
Нет, не могла. Нет, не соврала, твержу упрямо.…
Моя милая, нежная девочка.
Я достаю наши фото. Много дурацких смешных фото… Ей девятнадцать, мне — двадцать два.
У меня много амбиций и мало денег, живем на съемной квартире. Я накопил деньги на кольцо с бриллиантом, настолько крошечным, что он в десятки раз меньше самого мелкого бриллианта из колье, подаренного мной Таше сегодня утром.
Перебираю фото, внутри ничего не отзывается.
На одном из фото — лучик заката забавно прокрался между нашими лицами во время поцелуя, но на душе темно и зябко.
Не вижу солнца, не чувствую его внутри.
Что-то оживает и громко работает в полную силу, когда я рядом с Ташей. В остальных случаях — тишина и мрак.
Внутри меня давным-давно склеп, и даже светлые воспоминания проносятся по моему склепу словно бесплотные тени — ни вкуса, ни запаха, ничего. Пустота.
Голова раскалывается.
Могла ли Лиза соврать?
Беру свою коробку с прошлым, там лежат наши фото и то самое колечко, кручу его между пальцев, курю на диване. Сдался желанию себя отравить ещё немного. Какая разница, что легкие тоже травятся, когда душа давно отравлена.
Я рассказал Таше все, она со слепой, святой верой в отца отринула мои слова.
Хотел бы я, чтобы в меня кто-то однажды поверил так же.
Закрываю глаза, открываю их. Картинка не меняется — такой же потолок, в сизых клубах дыма сигарет.
Пытаюсь провалиться в прошлое, падаю лишь в сухие даты и факты….
Я сделал Лизе предложение, она согласилась стать моей женой. Мы планировали пожениться осенью, как раз к тому времени я бы накопил на свадьбу.
В то время я был одержим идеей выбиться в люди, стать богатым. Я помню, как мы с Лизой мечтали, куда потратим свои миллионы. Миллионы, которых не было…
Как глупо. Как наивно…. Мне даже не верится, что я был таким мечтателем!
Я работал на износ, отлучался часто. Мы виделись поздно вечером, все выходные я пропадал на работе. Лизе это не нравилось. Все чаще скандалили из-за этого. Она была не прочь сходить в ресторан, повеселиться, радовалась, когда мы выезжали на отдых. Но на все это нужны были деньги, а у меня не было богатых родителей или хороших связей. Приходилось пахать, как конь.