Мозаика чисел

Март Михаил

Сегодня утром, когда Величко ушел на свидание к девчонке, он заглянул в его берлогу. Хотел лишний раз убедиться в своей правоте. Убедился. В шкафу среди белья лежала маска. Все привезли с собой маски, в которых осуществляли налет. И их новая встреча тоже требует масок. Пароль – половина карты, которую сложат со второй половиной, и если они совпадут, то тебя признают за своего. Боссу, который знал в лицо каждого, не обязательно присутствовать на балу. Он может сделать тамадой любого, а сам наблюдать за спектаклем со стороны, они же как стадо баранов будут плясать под его кнутом.

Ладно. Загадывать рано.

Подбельский достал из холодильника бутылку пива, сел в кресло и включил телевизор. Передавали новости. Сейчас они его не заботили. Его интересовал

третий участник налета. И он знал, как его определить. Благодаря своей уникальной памяти Гриша хранил в голове архив. Картотеку на тысячи преступников, особенно на тех, кто находился в розыске. Если ему удастся ночью проникнуть в офис административного здания, то сможет проверить имена всех отдыхающих. Он даже знал, где девчонка держит журнал и талоны. Не такая уж сложная задача. Имя третьего тут же всплывет в его памяти, как только он увидит знакомую фамилию в списках…

Неожиданно Подбельский вздрогнул и очнулся от своих мыслей. Голос диктора с экрана произнес фамилию Величко.

«…Обстановка в Дагестане всем известна. Не проходит и дня без происшествий. Случай в отеле «Каспий» не относится к категории террористических актов. В одном из номеров убит находящийся в федеральном розыске русский маньяк Степан Величко, известный как похититель малолетних девочек. За ним охотились не только полицейские, но и весьма влиятельные родители пропавших девочек, которые давно требовали от властей отдать в их руки злостного кровопийцу. Российский суд слишком лоялен, но и пожизненное заключение тоже не приговор. Величко скрывался, прикрываясь фальшивым паспортом. Его труп опознали по отпечаткам пальцев. В Махачкалу выехали представители российских правоохранительных органов».

В репортаже показали все, что допустила цензура. А главное, что теперь Хлястик смог разглядеть лицо настоящего Величко. «Да, – решил он, – такой мог похищать детей, но не тот, который сейчас ходит где-то рядом и пьет кофе с милашками».

Вот оно чутье!

4 июня. 17 ч 05 мин

Раньше они попасть в бар не могли. Он открывался в пять часов вечера и работал до шести утра. Майора Чи-калина очень интересовала барменша. Все складывалось не так, как он думал. Баллистики подтвердили, банкир Гольдберг был убит из найденного в подъезде за батареей пистолета, но в обойме не хватало двух патронов. Значит, есть еще один труп. В квартире второй пули не нашли и в теле Гольдберга тоже. Отпечатки пальцев на пистолете и на письме принадлежали Генриху Житинскому. Их нашли в базе дактилоскопии. Для Чикалина стало новостью известие о том, что Житинский уже сидел за денежные махинации, и его отпечатки есть в базах данных. Как этот человек с такой биографией мог стать финансовым директором крупной компании с миллиардными оборотами? Такие факты нельзя игнорировать. К сожалению, полковник Липатов уехал на Кавказ. Он был противником версии о заговоре Гольдберга с Житинским. Но сейчас все говорит о том, что именно Житинский убил Гольдберга, а значит, они не поделили добычу. В одном полковник прав: такой спектакль с ограблением мошенник Житинский и, уж конечно, банкир Гольдберг придумать не могут. Настоящий автор грандиозного и на первый взгляд элементарного проекта был человек знающий и опытный в криминальных делах. Но вот еще один факт, который требовал разъяснения. В бахилах, найденных за той же батареей, обнаружили несколько разноцветных кружочков от конфетти. Человек гулял на каком-то празднике или свадьбе. Конфетти прилипли к подошвам его ботинок, а потом осыпались в бахилы, те, что он надел, заходя в квартиру Гольдберга. На каком празднике мог гулять Житинский? К тому же жена Житинского, Катя, уверяет, будто муж в тот вечер был дома и никуда не уходил. За ложные показания ее могут привлечь к суду. Ее об этом предупреждали.

Стоя перед дверями бара, майор обратился к стоящему рядом лейтенанту:

– Скажи, Саня, а как тебе пришло в голову зайти в этот бар?

– Автоматически. Вы отправили меня во двор. Помните? Полагали, будто

убийца мог поджидать Гольдберга в машине. Проезд возле дома очень узкий. Машины жильцов стоят цепочкой. Ночью все дома и припарковаться постороннему негде. Встать на дороге значит – перекрыть проезд и привлечь к себе лишнее внимание. Я не думаю, что он куда-то уезжал, а потом опять приехал. Болтался где-то поблизости. Вот я и решил, что он мог зайти в бар, что расположен на другой стороне улицы. Зашел. Барменша одна работает. Сменщица в отпуске. Стал спрашивать о посетителях. Указал точное время. С полуночи до двух ночи. Бар маленький, туда ходят только свои. Она всех знала. В указанное мной время в забегаловку заходил чужак. Она его запомнила. Он ром заказал, который никто не пьет. На бутылке пыль собралась. Он долгое время на полке простоял. Сидел за стойкой тот незнакомец часа полтора. Полбутылки выпил. Потом ушел. Хмурый мужик, лет сорока, сидел, пил и сопел, как крот.

– Похож. Кличка Житинского в колонии была Сапун, – с сомнением в голосе сказал Чикалин. – Но зачем же убийце светиться? Да еще ром заказывать. Вот что мне непонятно.

– Думаю, товарищ майор, он не понимает, что такое «светиться». Житинский – не киллер и их уставов и приемов не знает. Это же очевидно. Он мог уйти с пистолетом и выбросить его в Яузу. Она под боком. Нет, он оставил оружие нам в подарок, да еще со своими отпечатками. Пистолет «Вальтер-38» – оружие редкое. Я не думаю, что он его где-то покупал для своей затеи. Скорее всего, он у него лежал давно. Кто-то ему подарил забавную игрушку на день рождения. Валялся в ящике стола, а в нужный момент он о нем вспомнил.

– Далеко пойдешь, Саня. Ты еще моим начальником станешь, – ухмылялся Чикалин. – Рассудил ты все правильно. Но мне очень хочется верить в то, что Житинский мог пойти на убийство. И я не уверен в сговоре Гольдберга с Житинским. Слишком примитивно.

– Хорошо. Есть другая версия, – не успокаивался лейтенант. – Допустим, что сговора не было. Житинский попал в серьезную передрягу. По сути дела, ему грозит увольнение. Потерять такое теплое местечко без компенсации очень обидно. Давайте вспомним, что Гольдберг был дядей Кати – жены Житинского – и оставил ей в наследство свою коллекцию картин. Вы знаете, сколько может стоить полотно Моне или Ван Гога? Миллионы. Я не думаю, что Катя могла убить дядю, который ее вырастил и воспитал. Могла бы это сделать раньше, а Житинский о наследстве мог узнать недавно. Вот вам и мотив.

Чикалин отрицательно покачал головой:

– Нет, Саня. Если бы Катя догадалась, где был ее муж ночью и кого он убил, она не подтвердила бы его алиби.

– Любовь, товарищ майор. Они уехали на юг в отпуск. Любящая племянница даже не осталась на похороны Гольдберга. Его хоронит банк за свой счет.

– Поведение женщин не всегда поддается расшифровке, – отмахнулся майор.

Двери бара открылись. Оба оперативника тут же зашли в небольшое уютное заведение на шесть столиков.

Девушка, стоящая за стойкой, походила на пончик. С хорошими чертами лица, но полненькая, даже слишком. Лейтенанта она узнала, хотя оба посетителя пришли сегодня в штатском.

– Здравствуйте, Ася. Я Саша из милиции, помнишь?

– Помню, помню. На память не жалуюсь. Хотите задавать вопросы, заказывайте выпивку. Мне попусту болтать с вами неохота.

Лейтенант глянул на начальника.

– А почему бы и нет, – улыбнулся Чикалин. – Сегодня пасмурно, ветерок дует, а мы без пиджаков. Можно и согреться. Налейте-ка нам того рома, что тот парень пил.

– Господи! Неужели я избавлюсь от этой пыльной бутылки.

Девушка сняла ром со стеклянной полки за спиной.

– Ну, половину мы вряд ли осилим, – смутился лейтенант.

– Сначала попробуйте. Настоящий Гавана-Клуб, белый, а значит, выдержанный. У нас нет знатоков хороших напитков. У нас есть алкоголики, ничего не знающие, кроме водки и пива.

Она налила гостям ром в большие рюмки.

– А закусить? – спросил лейтенант.

– Берите соленые орешки из тарелки. Миндаль хорошо запах отбивает.