Мозаика (книга первая)
Шрифт:
Надо посмотреть на другие книжки. А пока что — умыться и идти завтракать. Асетт встаёт рано, можно будет вернуться к себе в комнату — если не будет поручений.
На столике у кровати, рядом с часами, стояла бутылочка. Тот самый настой. Бутылочка была наполовину пустой.
— Это что, всё я? — ошеломлённо спросила эль–Неренн, обращаясь к самой себе. Вроде бы выпила столовую ложку — Мегин налила — да потом отхлебнула. Один маленький глоток.
Но выпито было больше, намного больше.
Эль–Неренн взяла бутылочку,
Закашлялась, бросилась в ванную комнату. Стошнить не стошнило, но могло. Какая гадость! Запила водой, долго полоскала рот. Ужас… Вернулась в комнату.
Отражение. Эль–Неренн присмотрелась, вздрогнула. Подбежала к шторам, задёрнула их. Вернулась к зеркалу.
Точки. Видны. Очень слабо, но видны. Всё те же, всё там же. Эль–Неренн подошла к картине. Долго смотрела, то подходя, то отступая. И верно — вновь пришла уверенность, что автор прибыл на среднем корабле. Не такая сильная, как вчера, но ясная уверенность.
Вот как. Надо будет посмотреть на другие книги, на другие картины! И спросить у врача, не опасно ли пить настой в таких количествах. Там явно что–то есть — ведь раньше ничего подобного не происходило. Не иначе, слабый наркотик. А жаль… так всё интересно! Эль–Неренн вздохнула, отвернулась от зеркала и принялась одеваться.
Работа нашлась. Та, которой занималась Мегин. Судомойка не явилась в обычное время — хотя всегда вставала рано. Асетт это ничуть не встревожило. Два часа спустя, когда и прислуга, и хозяева закончили завтрак, и с посудой было закончено, эль–Неренн рискнула подойти к врачу.
Хантвин встретил её улыбкой. Он редко говорил с прислугой, но обращался со всеми ними, как с равными. К неудовольствию Леронн.
— Да, теарин?
Если бы Леронн была рядом…
— Настой, — эль–Неренн не сразу смогла начать. — Тот, который… который нужно пить, когда…
Врач кивнул.
— Да, конечно. Кончился?
Эль–Неренн кивнула.
Врач открыл шкафчик. На средней полке стояло пять бутылочек — две покрупнее, три поменьше.
— И… сколько можно взять?
— Да хоть все, — врач рассмеялся. — Мегин сейчас привезёт ещё, я направил её в аптеку. Понравилось?
— Нет, гадость, — возразила эль–Неренн. Для разнообразия сказать правду. — Но мне после него стало лучше. И вчера, и сегодня.
Врач кивнул.
— Да, правильно. Только не пейте больше двух столовых ложек в день. Если хоть что–то будет не так — немедленно прекращайте пить и скажите мне. Я подыщу замену.
— Там нет ничего… сильнодействующего?
— Нет, — врач пожал плечами. — На этикетке указан состав. Травы, немного спирта, витамины. Привыкания не должно быть. Почему вы интересуетесь?
— Мама, — ещё одна ложь ничего не изменит. — Она не доверяла лекарствам.
— Ничего страшного, — врач встал. — Его у нас пьют
Намёк понятен. Эль–Неренн присела у шкафчика. Врач кивнул, отвернулся и принялся перекладывать что–то в сейфе. Девушка некоторое время боролась с искушением взять всё. Поборов искушение, взяла две бутылочки побольше, одну — в форме фляжки — поменьше, и вышла.
Эль–Неренн, с сумкой и всем снаряжением для уборки, вернулась в северную гостиную. Пятнадцать больших картин на стенах, две дюжины поменьше. Пять больших картин вызывали сильное ощущение «присутствия» — протяни руку, прикоснись к полотну и войдёшь туда, в изображённое место.
Пятая слева картина была той же, что и у неё — три корабля в гавани. Эль–Неренн подошла к ней, вглядываясь. Никакого чувства. Картины справа и слева «откликались», казались более — живыми? — а эта не вызывала никакого чувства. Интересно, почему?
— Вам нравится?
Веранно. Госпожа ан Эверан. Эль–Неренн обернулась, глубоко поклонилась, замерла, опустив голову. Веранно подошла поближе, улыбаясь.
— Да, госпожа. Такая же висит у меня в комнате.
— Копия, — поправила госпожа. — В гостиных у меня — только оригиналы. Вы очень аккуратны, эль–Неренн. Мне нравится, как вы обращаетесь с картинами.
— Спасибо, — эль–Неренн поклонилась. — Могу ли я спросить, госпожа?
— Да, конечно.
— Госпожа, мне кажется, что копия — здесь. В моей комнате оригинал, — догадка пришла неожиданно, обдумывать её было некогда.
Даже не глядя в лицо Веранно, девушка ощутила, как та удивилась.
— Почему вы так решили?
— Не знаю, госпожа. Ощущение. Очень сильное ощущение.
— Принесите картину сюда, — распорядилась госпожа. — Если теарин спросит — я приказала.
Эль–Неренн вернулась через пять минут.
Веранно долго рассматривала картину. Приказала снять «репродукцию». Долго сравнивала. Нахмурилась, глядя куда–то в сторону. Затем аккуратно положила обе картины на стол и поманила девушку к себе.
— Что вы думаете об остальных картинах, эль–Неренн?
— Госпожа, — эль–Неренн склонила голову. — Простите. Я не так хорошо разбираюсь в картинах…
— Не беспокойтесь. Вы были правы, оригинал был у вас в комнате. Просто скажите, что вы думаете об остальных.
Эль–Неренн кивнула и подошла, вместе с госпожой, к коллекции. Некоторое время ходила, всматриваясь, вслушиваясь в ощущения. Молча указала на все те «живые» картины, от которых исходило непонятное ощущение присутствия. Веранно кивком поблагодарила, подошла к столу.
— Спасибо, эль–Неренн. Пожалуйста, заберите эту картину. Повесьте туда, где она была.
— Оригинал?! — не поверила ушам эль–Неренн. Веранно кивнула.
— Да, оригинал. Вы не ослышались. И прошу, никому ни слова.