Мозаика судеб
Шрифт:
– На самом деле, – объяснила Клер, – я думаю, что этот семинар – только повод для того, чтобы хоть немного развеяться после похорон отца.
– Где бы я могла взять ключи от дома на побережье? – неожиданно спросила Габриэла, желая закончить затянувшийся телефонный разговор.
– Там есть запасной, прямо под окном в гараже. Пит всегда оставлял его для рабочих, которые перестраивали дом.
Габриэла встала, оперлась о перила и изогнулась так, чтобы увидеть, что происходит на кухне.
– Вот что бы я сделала на твоем
– Разумеется, – ответила Габриэла, прислушиваясь к голосам, доносящимся со стороны черного входа.
– Спасибо, Габриэла. Вот еще что – там, в сейфе у Пита, в его кабинете, есть кое-какие документы. Они мне очень нужны…
– Я привезу их, – пообещала Габриэла и повесила трубку.
Она тихо вошла в кухню, остановилась и замерла у холодильника, пока отец не заметил ее.
– Габриэла, – обрадовался Сильвио, увидев дочь. – Поздоровайся с Ником Тресса, сыном Фрэнка Тресса, нашего старого друга, пусть земля ему будет пухом.
Она осталась стоять там, где стояла, глядя на него изучающим взглядом. К своему недоумению, она заметила, что он с усмешкой смотрит на нее.
– Мы уже встречались, – сказал Ник без малейшего смущения. – На похоронах Пита…
– Ты только посмотри! – с таким удивлением воскликнул Сильвио Карлуччи, что тот, кто его не знал, решил бы, что к ним на кухню заглянул незаконный сын папы римского. – Габриэла, что же ты молчала об этом? – Он обратился к брату: – Ну, дела, Рок, мир тесен! Наша Габриэла виделась с сыном Фрэнка Тресса на похоронах Пита!
По-видимому, эта новость заставила его забыть и Тони Спинозу с его восьмипалыми руками, и двух его сирот.
То, что Николас Тресса – мужчина очень привлекательный, Габриэла отметила еще на похоронах. Но в это утро он казался совершенно неотразимым. В брюках цвета хаки, не скрывающих его развитую мускулатуру, белом хлопчатобумажном свитере и легких сандалетах на босу ногу он выглядел свежим и отдохнувшим, как будто прекрасно выспался ночью. Габриэла пересекла кухню и подошла к нему. Усмешка на лице Ника быстро сменилась выражением неуверенности. Габриэле казалось, что между ними возникают какие-то отношения, не похожие на минутное случайное знакомство, но она не могла разобраться, что испытывает при виде Ника, и это смущало и раздражало ее.
– Вы прервали нашу содержательную беседу, – объяснила Габриэла со снисходительной улыбкой. – О чем, я, правда, уже забыла…
Она подошла к матери и обняла ее за плечи.
– Вы не знакомы с моей мамой, мистер Тресса? – спросила она с некоторым вызовом.
Прежде чем гость ответил, Сильвио нетерпеливо поправил:
– Эй, дочка, что это за «мистер»? Это – Ник, просто Ник, Габриэла, можешь называть его по имени. Никаких церемоний!
Тем временем Ник уже приблизился к инвалидной коляске, взял в руки
– Здравствуйте, миссис Карлуччи, – поздоровался он и представился: – Я – Ник Тресса.
Не дождавшись ответа, Ник вопросительно взглянул на Габриэлу.
– Она не может ответить, – тихо сказала Габриэла. – У нее расстройство речи, хотя иногда я могу судить по ее реакции, что она понимает происходящее вокруг.
– Не принимай желаемое за действительное, – сказал Сильвио. – На самом деле никакой надежды нет.
Габриэла возразила, встав на защиту матери:
– Ты не прав, я заметила прогресс, и, без сомнения, нужно надеяться на общее улучшение.
Сильвио подошел и положил руку на плечо гостю:
– К чему тебе слушать о наших проблемах. У тебя и своих хватает, правда, Ник?
Ник излучал обаяние, когда тепло улыбнулся, глядя в глаза Габриэле.
– Вам следует обязательно разговаривать с ней, – заметил он. – Это единственный способ поддерживать с ней контакт.
– Садись, Ник, – прервал Сильвио и предложил: – Выпей чашку кофе.
– Да, пожалуйста, – поддержала приглашение отца Габриэла, подвигая гостю стул.
– Поздоровайся с Рокко, – сказал Сильвио.
– Привет, Рокко. – Ник пожал протянутую руку старика.
– Сколько лет прошло, как твой отец покинул мир?
– Он умер в 1980 году, так что уже почти десять лет.
– Как это случилось?
– Паралич…
– То же, что и с Одри, только она выкарабкалась, – заметил Рокко.
– Фрэнк Тресса был одно время мэром Фрипорта, – с гордостью сказал Сильвио дочери. – Ты тогда была совсем маленькая. Ник, сколько тебе было, когда отец правил городом?
– Дайте подумать. – Ник занялся вычислениями. – Это было в 1958 году, значит, мне было тринадцать.
– Тринадцать?! – почему-то обрадовался Сильвио. – А Габриэла принимала в 1958-м первое причастие, и ей было восемь!
Габриэла развернула коляску к двери, очень надеясь, что отец не будет дальше углубляться в воспоминания о ее детстве.
– Я отвезу маму наверх. – Она бросила на отца многозначительный взгляд.
Сильвио просиял, словно этого пожилого итальянца посетила в его неприглядной кухне красавица принцесса с серебряным подносом, на котором лежал зажаренный цыпленок, аппетитно пахнущий чесноком и специями.
– Прошу меня простить, – обратилась она к Нику, – но мне надо подняться наверх и переодеть маму.
– Прежде всего угости гостя кофе, – настаивал Сильвио, – а я уж сам позабочусь о маме.
– Не стоит беспокоиться, – сказал Ник. – Я и сам могу налить себе кофе.
По его реплике Габриэла поняла, что он не намерен в скором времени покинуть дом.
– Нет, нет, ты сиди, – вскочил Сильвио. – Я каждое утро занимаюсь этим – кормлю Одри, умываю ее, переодеваю, пока Габриэла занимается своим делом во Франции – снимает падающую башню в Париже.