Мозаика
Шрифт:
«Правильно, — подумал Сэм. — Конечно, всего три дня назад ты не дал мне проверить те сведения о проститутках и лидере президентской гонки Дуге Пауэрсе».
— Но почему пакет был адресован мне? И почему сейчас? Во что это меня втянули?
Улыбка Редмонда стала угасать по краям.
— Хватит об этом, Килайн. Кто-то взял ваше имя с потолка, и теперь все вышло из-под нашего контроля. Я не стану запрашивать ДГР и уж точно не собираюсь допытываться в Белом доме, чтобы удовлетворить ваше любопытство. А сейчас мне надо идти. ДГР ждет пакет, и я сказал, что принесу его ему лично. Вас ждет работа.
Он встал и обошел вокруг стола. Крепкое
— Да. — Сэм встал. — Хорошая мысль. Вернуться к работе.
Направляясь к выходу, он вдруг усомнился, что отправитель взял его имя с потолка. Слишком многие знали о его интересе к Янтарной комнате. Пославший пакет, вероятно, знал о его прошлых расследованиях. Сэм сомневался, что Редмонд тоже верит в эту историю со случайным выбором имени. Плюс удачно подвернувшаяся Редмонду перепалка с ним по поводу анализа и ссылка в «отпуск в аду», которая давала Редмонду прекрасную возможность спокойно получить пакет. Вот только пакет был неверно адресован и задержался, а Сэм чуть раньше вернулся в Лэнгли.
Все это может быть совпадением. Намерения Винса Редмонда могли и не быть коварными, и все, что он сказал о пакете, могло быть правдой. Но Сэм должен знать наверняка.
Раздумывая над странным поворотом событий, Сэм вернулся в свой кабинет и вытащил из стола пакетик «M&M's». Он сел, сдвинул гору бумаг на одну сторону, вывалил конфеты на стол и разделил их по цветам — красные, зеленые, желтые, коричневые и голубые.
Потянулся.
Он съел все красные «M&M's», а затем взялся за зеленые, что тут же навело его на мысль о деньгах. Здесь он был в пролете. Достал бумажник и разложил наличность, как любил, — двадцатки внизу, затем десятки, пятерки и однодолларовые купюры сверху. Он сложил их так, чтобы все деньги смотрели темно-зеленой стороной вверх, а макушки портретов были на одной стороне, слева от него. У него возникло желание разложить купюры еще и по номерам, но потом прошло. Наваждение зашло бы слишком далеко. Теперь он успокоился.
Он убрал бумажник и съел коричневые и желтые драже. Затем сгреб кучку голубых в ладонь, задрал ноги на стол и откинулся назад. Одну за одной он отправлял свои любимые голубые в рот и, пока шоколад таял, вновь обращался мыслями к Янтарной комнате.
Появится ли она когда-нибудь вновь? Почему все-таки у него изъяли пакет?
Он посмотрел на свою спортивную куртку, брошенную на стол. Придется исчезнуть на несколько дней, чтобы смотаться в Армонк, где, очевидно был запечатан пакет или, по крайней мере, откуда он был отправлен.
Кто послал его?
Он подумал о Винсе Редмонде. Редмонд хотел, чтобы Сэм был в Компании, но он уже доказал, что хотел этого не очень сильно, не желая бесконечно терпеть советы и споры Сэма. Сэм не знал, что сделал бы Редмонд, если бы он, Сэм, нарушил прямой приказ, но был уверен, что это было бы что-то нехорошее. Может быть, похуже отправки в «отпуск в аду». Может быть, Редмонд уволил бы его.
Но он просто не в состоянии был забыть о Янтарной комнате. Несколько десятилетий он ждал подобного поворота событий. Хотелось вернуть эту комнату на достойное место в ряду мировых шедевров. Подобно утонченной «Моне Лизе», великим египетским пирамидам, замечательной статуе
Он поджал губы, размышляя над этим.
Нужно придумать, как обойти Редмонда. Сэм хотел остаться в Компании.
Он съел последнюю голубую конфетку.
И вдруг понял, что должен делать. Редмонд очень любит, чтобы приказы выполнялись, и Сэм станет исполнительным подчиненным. Он не будет даже думать об этом священном пакете. Он притворится, что никогда его не видел и не слышал о нем. Вместо этого он обратится к началу — к Дэниэлу Остриану. Интересно, как теперь поживает бывший посол?
Радостное возбуждение охватило его. Он спустил ноги на пол, наклонился и взял телефонную трубку. Усмехнулся. Умение найти обходной путь явно принадлежало к его лучшим качествам.
6
20.05. ПЯТНИЦА
ОЙСТЕР-БЭЙ (ШТАТ НЬЮ-ЙОРК)
Кандидат в президенты Крейтон Редмонд ожидал телефонного звонка. Утром он проводил кампанию в Чикаго, затем побывал в Денвере и, наконец, в Сиэтле. Теперь, вконец вымотанный, он находился дома, и нервы его были на пределе. Время, казалось, хотело выйти из-под контроля. Всего лишь четыре дня до выборов. Все-таки он заставил себя поработать с бумагами, лежавшими на столе. Затем стал ходить взад-вперед перед огромным камином, откуда вырывались высокие языки пламени. Уютно пахло горящими сосновыми поленьями.
Ему нужно было принять решение. Но слишком многое зависит от ситуации в Лондоне. Все, чему он посвятил жизнь. Он был человеком огромного таланта и ума, разумным и образованным, мыслящим реально.
Иногда необходимо прибегнуть к насилию.
Он был «на волоске от президентства», от обретения всего, о чем мечтал. Ничто не должно помешать этому.
Когда зазвонил телефон на его частной, защищенной линии, он схватил трубку.
— Пакет у тебя?
— Да, — ответила женщина из Лондона. — Но есть одно затруднение...
Редмонд слушал. Ярость подкатывала к горлу.
— Ты убила ее? Кретинка! Как ты могла это сделать?
Его охватило чувство вины.
— Она видела мое лицо. Его видел и таксист. — Женский голос звучал спокойно, совершенно профессионально. — Так как вы сказали мне, что молодая женщина слепа, устранять ее не было необходимости.
Потрясенный, Редмонд сделал паузу, чтобы подумать о возможных вариантах. Маргерит убита! Но менять решение бесполезно. Эта женщина была с ним многие годы и всегда оправдывала ожидания. Она выудила нужную ему информацию у полицейского инспектора в Монако, а теперь забрала пакет у Маргерит в Лондоне. Она выполнила свою работу. И выполнила хорошо.
Он уже не мог возвратить Маргерит к жизни.
Один, не видимый никем, Редмонд пожал плечами. Да, это большое несчастье. Но что случилось, того уже не изменишь. С Маргерит всегда были проблемы, и теперь она поплатилась за свой характер.
— Это было в Белгравии, как и планировалось? — спросил он.
— Конечно.
— Отлично. Я сделаю так, чтоб там все и закончилось.
— Вы это можете?
— У меня есть способы. Я жду пакет здесь завтра.
— Ваша воля. — В ее голосе появился новый оттенок.