Мозг-гигант
Шрифт:
— Вы, конечно, доктор Ли из университета Канберры? Очень рада с вами познакомиться. Садитесь, пожалуйста! Как вы долетели? Меня зовут Уна Дальборг. Я личный секретарь доктора Скривена.
Голос девушки пленял гостя, пожалуй, еще сильнее, чем ее внешность. Он напоминал какую-то заветную колдовскую мелодию и будто переносил в давно забытую страну-страну молодости! Ученого охватило ощущение неподдельного счастья, но вместе с тем и внезапное чувство стеснения. Стало стыдно и за плохо сидящий костюм из магазина готового платья, и за изможденное тело, и за желтые пятна атебрина на лице, и за седую, запущенную копну волос. С мальчишеским смущением ответил
— Доктор Скривен примет вас через несколько минут, — сказала она. — К сожалению, он занят: у него сейчас член правительственной комиссии, прибывший из Вашингтона. Такие неожиданности здесь не редкость. Тем временем мы с вами…
Внезапно она осеклась. Взгляд ее был столь явно испытующим, что гостя почти испугала эта откровенная настороженность. И опять он почувствовал, что здесь о нем знают все и что ей самой до тонкости известна вся его подноготная.
Девушке понадобилось всего несколько секунд, чтобы вернуть голосу прежнюю теплоту.
— Думаю, нам нет надобности поддерживать светскую беседу. Мы вас хорошо знаем, и доктор Скривен, и я. Во всяком случае, знаем ваши труды, опубликованные в энтомологических журналах. Это работы выдающегося ученого. А потому не стану развлекать вас болтовней о пустяках.
От столь откровенного комплимента Ли опешил и покраснел, будто на грудь ему нацепили орден.
— Благодарю вас, мисс Дальборг! — собственный голос показался ему осипшим и странно чужим. — Вы очень любезны. Я так долго жил в глуши, что отвык от общества и светского обращения и чувствую себя вторым Рип Ван Винклем [3] . Все это, — он сделал широкий жест рукой, — для меня так ново и неожиданно, что на языке вертятся тысячи вопросов…
3
Знаменитый герой американского писателя Ирвина Уошингтона (1783–1859) из рассказа того же названия Рип Ван Винкль, заблудившись, уснул в горной лощине. Он проспал много лет и, проснувшись, не узнал свой родной край. — Прим. ред.
— Ну, разумеется! — девушка сочувственно улыбнулась. — О некоторых я, наверное, даже догадываюсь. Прежде всего наш долг — объяснить вам причины дезориентирующих маневров, связанных с вашей доставкой сюда, и принести вам свои извинения. Как вы, должно быть, и сами уже знаете, наши работы связаны с обороной страны. Нравится нам или нет, но ради соблюдения военной тайны мы подчас вынуждены избирать окольные пути, когда имеем дело с учеными, работающими в областях, смежных с нашей, в особенности если эти ученые живут за пределами страны. Вот и пришлось в вашем случае прибегнуть к услугам Министерства сельского хозяйства. Конечно, доктору Скривену это было очень неприятно. По его мнению, для вас будет большим разочарованием угодить из одной пустыни в другую. За все это и за нарушенный ритм ваших работ приносим вам наши извинения, доктор Ли!
Несомненная искренность ее слов помогла собеседнику найти ответ в том же тоне.
— Вам незачем извиняться, мисс Дальборг, — заверил он. — Правда, сам я при всем желании не усматриваю никакой связи между моими работами над муравьями и термитами и проблемами обороны страны. Но я американец и, если бы меня даже мобилизовали, ни на миг не усомнился бы в законности такой меры.
Девушка кивнула.
— К тому же вы участник
Он снова покраснел, на этот раз даже сильнее, чем вначале, и заерзал на стуле.
— Да нет, почему же, раз так полагается… Казалось, взгляд Уны Дальборг проникает в его сокровеннейшие мысли. Очень мягко, понизив голос почти до шепота, она спросила:
— Разве вы уже считаете чем-то недостойным ваше участие в боях за родину? Разве вы стали стыдиться почетной боевой медали, которой наградил вас конгресс? А с другой стороны — разве стыдно человеку изменить свои взгляды на войну после того, как эта великая бойня отошла в прошлое? И к тому же, если он сын генерала и носит имена…
— Помилуйте! — прервал Ли ее почти грубо. — Надо ли напоминать и об этом? Не сомневаюсь, что ФБР основательно для вас поработало, но я и без того настрадался из-за моих дурацких имен…
— Семпер… — Ее улыбка и сочувственный взгляд обезоруживали собеседника.
— …Фиделис! — докончил он за нее. — В день, когда я появился на свет, отца как раз произвели в капитаны. Вот он и сочинил мне эти латинские имена — Семпер Фиделис, то есть «неизменно верный».
— Что ж, по-человечески это можно понять! — рассудила она. — И, по-моему, Семпер — даже очень мило. Фиделис я бы опустила. А Семпер сразу внушает доверие!
— Благодарю вас, мисс Дальборг! — отозвался он с легкой иронией. — Забудем эту чепуху. А теперь, раз мне предстоит знакомство с доктором Скривеном, вы, может быть, объясните, кто он?
— Как, вы ничего о нем не знаете? — Девушка была явно озадачена. — Он — хирург, крупнейший из ныне здравствующих специалистов по мозговой хирургии, нейрохирургии. Помните Нюрнбергский процесс? Доктор Скривен исследовал останки многих погибших, а потом написал книгу о закономерностях коллективного мышления. Она-то и сделала его знаменитым.
— Ну, конечно же! — Ли хлопнул себя по лбу. — Как это я сразу не вспомнил! «Процессы формулирования мысли в коллективном мозге»… Это, кажется, одна из его работ?
— Да, последняя перед назначением на пост руководителя здешнего Мозгового треста.
— А что это, собственно говоря, за трест? Чем он занимается? И чего здесь от меня ждут? — с живостью спрашивал доктор Ли. Улыбка девушки снова стала загадочной.
— Пусть лучше Говард объяснит это сам. Гм, Говард? На миг Ли ощутил это слово, как укус мелкой, злобной гадюки. Но тут на усыпанной гравием дорожке послышались шаги. Человек с портфелем быстро прошел мимо каменного стола и исчез за стальной дверью.
— Генерал Вандергейст, — пояснила Уна Дальборг. — Доктор Скривен освободился и ждет вас, доктор Ли.
2
Все внутри палеолитического домика, казалось, было сгруппировано вокруг допотопного очага или камина. Несмотря на то что солнце Аризоны палило нещадно, в камине горел огонь и метались длинные языки голубоватого пламени. Впрочем, это было лишь одно из новшеств цивилизации, превращавшей естественный порядок вещей в его противоположность. В данном случае огонь в очаге работал на холодильную установку для кондиционирования воздуха. Установка действовала по принципу старых газохолодильных шкафов, равномерно согревая воздух зимой, а летом столь же равномерно его охлаждая.