Может быть, найдется там десять?
Шрифт:
Глава 18
1
Я чувствовал себя хорошо, можно даже сказать – очень хорошо, вернувшись наконец в свое привычное тело, за время нашей разлуки не претерпевшее особых изменений (несколько синяков и ссадин, возникших, когда тело вытаскивали из гаражной ямы, а также потом, когда я заново овладевал им, можно было в расчет не принимать). Я ощущал себя в нем полным хозяином еще и потому, что если в чужих телах приходилось делить власть с их природными обитателями, которых я сохранял потому, что со своей плотью они управлялись куда лучше моего, то в своей шкуре я разбирался и без посторонней помощи. Так что на пороге комнаты, в
Но достаточно мне было своими глазами увидеть омниарха, как мое приподнятое настроение обрушилось, упало до самого низкого уровня из всех возможных для физического тела; иными словами – до ощущения неизбежности собственной гибели.
Потому что я узнал его.
Нет, черты его лица, телосложение, вообще все связанное с его физическим обликом, совершенно не было мне знакомо, я мог бы поклясться, что не встречал его никогда в жизни. Но я, как и все мы, на Ферме научился опознавать человека по отпечаткам его тонких тел. Известно, что эти тела в человеке-планетаре и они же – в человеке-космите воспринимаются по-разному, и любой продвинутый видит разницу сразу же. Не знаю, как там с моей продвинутостью, но эти тела были мне знакомы и в том, и в другом варианте. Таких людей было очень немного – наш Никодим, например, ну и в свое время Эла, конечно. Этот был третьим и последним из них.
– Таргон, – проговорил он, обращаясь ко мне. – Поздравляю. Ты молодец. Теперь…
Мысленно я улыбнулся. Ведь в моем теле должен был, по мнению омниарха, находиться исполнитель его воли – а значит, преимущество было на моей стороне.
Никогда не следует торжествовать преждевременно. Потому что уже в следующее мгновение хозяин дома проговорил:
– Ты не Таргон! Ты… Ах, вот что! Ну что же, значит, снова ты на моем пути!
То, что я опознал его, было хорошо. Но то, что и он мгновенно узнал меня, означало, не побоюсь сказать, катастрофу. И потому что у него не было никаких оснований относиться ко мне хорошо, и потому также, что он был намного сильнее меня, выше по своим возможностям не на один, а самое малое на три уровня. От этого существа мне следовало держаться так далеко, как только было возможно. Я же вместо этого пришел прямо к нему по собственной воле, своими, как говорится, ногами. Даже будь в моих планах капитулировать перед ним полностью и безоговорочно, я не смог бы сделать это лучше.
Я это понял сразу. А он – еще быстрее моего.
И потому первым моим естественным движением было – повернуться и бежать. Не размышляя, просто куда попало. Лишь бы увеличить расстояние между нами, чтобы побыстрее миновать рубеж, за которым его способность влиять на меня ослабнет настолько, что я смогу снова поступать по собственному усмотрению. Повернуться и бежать!
Но этого сделать я уже не смог. Потому что тело, так недавно вновь обретенное мною, больше мне не повиновалось. Оно было в его власти.
И для меня это означало проигрыш.
2
– Ну здравствуй, капитан, – услышал я голос, в котором, как ни странно, не звучало вражды, напротив, ощущалась даже несомненная приветливость. – Рад приветствовать тебя в новом времени и на новом месте. Я так и думал, что тебя не так просто будет уничтожить – даже такому профессионалу, каким был Таргон. Ты и на этот раз вывернулся, а вот твоим людям повезло меньше: их уже нет на этом свете, уверяю. Ты ведь не рассчитывал на такую встречу, не так ли? Подойди же поближе, не страшись: у меня нет никаких замыслов, какие грозили бы тебе бедой. Может быть, конечно, они возникнут в будущем – если ты выберешь неверную линию поведения. Но сейчас, Ульдемир, я исполнен благожелательности, и единственное, чего хочу, – это спокойно и обстоятельно побеседовать с тобой о материях, интересующих нас обоих. Я хорошо просматриваю
Пока он говорил это, я, пусть и медленно, приближался к нему – не потому, что мне хотелось этого, но лишь по той причине, что моим телом управлял он, а покинуть это тело я сейчас тоже не мог: он блокировал и эти мои возможности. Я был как бы связан по рукам и ногам – не физически, разумеется, – и возможностей у меня было лишь две: подчиняться ему или противиться, тем самым заставляя его применить силу и все равно добиться своего. Я не стал сопротивляться.
– Почтение тебе, Охранитель. [3] Может быть, сейчас ты называешься иначе, но я помню тебя именно таким. Не рассчитывал, признаюсь, встретиться с тобою снова. Однако раз уж тебе такое свидание оказалось нужным, то я готов разговаривать на любые темы. Но ты, конечно, в курсе того, что я знаю немногое, а действовать могу и того меньше. Тем более – оставшись в одиночестве.
3
О нем – в романе «Наследники Ассарта».
– Вот и хорошо, просто прекрасно, – проговорил он, все еще улыбаясь. – Но сперва позволь мне принять некоторые меры предосторожности. Видишь ли, если там, на Ассарте, у меня еще могли быть сомнения в твоих боевых качествах, то теперь они совершенно отпали. Ты весьма опасен, и это не только мое мнение, но и других уважаемых мною Сил. Иначе ведь Ферма не выбрала бы тебя для осуществления своих планов. Не бойся, я не собираюсь расспрашивать тебя о подробностях того, что тебе поручено: это я знаю и без тебя. Так что тут не будет допроса. Только беседа, спокойная и обстоятельная беседа если и не двух равных – ты ведь не станешь говорить или думать, что равен мне, – то во всяком случае двух существ, способных найти общий язык и даже прийти к единому мнению под давлением не силы, но логики и знания.
Он сделал паузу, как бы ожидая ответа, и я не заставил его ждать:
– Условия меня вполне устраивают.
– Вот и чудесно.
Он медленно, но без видимых усилий поднялся с кресла, в котором сидел все это время в позе, приличествующей святейшему главе мирового Храма. Подошел к маленькому круглому столику на тонких изогнутых ножках, на котором находилось лишь одно: в глубокой, изящной вазе (язык не поворачивался назвать это цветочным горшком) – мощный, ветвистый алоэ, не такой, какой растет на подоконниках, но древовидный, называемый двураздельным, с множеством пучков острых листьев. Провел пальцем по одному из них:
– Подойди. Ближе! Я объясню тебе, что сделаю сейчас: пересажу твои тела в это прекрасное растение. Это не помешает нам беседовать, но отнимет у тебя всякую возможность к физическим действиям: это все-таки всего лишь растение. Тебе не приходилось обитать в растениях?
Я смог лишь покачать головой.
– Я дам тебе, – продолжал он так же ровно-доброжелательно, – несколько минут на то, чтобы освоиться в новом организме; как ты увидишь, у него есть свои особенности. А я тем временем решу, что делать с твоим телом, которое сейчас освободится. Нет-нет, я не собираюсь уничтожать его в надежде, что ты еще сможешь воспользоваться им, если мы договоримся, разумеется.
Я попытался воспользоваться единственным пришедшим мне на ум возражением:
– Боюсь, что в таком случае у нас не получится полноценной беседы: лишишь меня и слов, и жестов – всего…
– Не бойся, – усмехнулся он. – Я пойму тебя, ты – меня, а каким будет механизм этого понимания – разве это важно? Да, собственно, я ведь не спрашиваю твоего согласия. Тут условия определяю я, так что не старайся думать о несбыточном, не будем попусту терять время.
– Будь по-твоему. – Мне не осталось ничего другого, как согласиться.