Можете звать меня Татьяной
Шрифт:
Таня по-прежнему водит детей в консерваторию, немного обтрепанная, да и дети не шибко нарядные, но на хорошие места. Николай ходит с ними. Странно ходит. Садится в другом ряду. Здоровается с какими-то пожилыми дамами, выгуливающими в фойе разномастных юных внучек. С Таней тоже здоровается, хоть с нею пришел. Дорожит своей безупречной репутацией. Два года добивался Тани – не боялся, что их увидят вместе. Теперь спохватился. Но Таня вся в музыке и странностей Коленькиного поведенья не замечает. Такие ей глаза дадены: видит всё в благородном свете.
Дети умнее Тани и талантливей. Кажется, уж куда? но так оно и есть. Красивы – все норовят их сфотографировать. Потом один и тот же снимок появляется с изрядным интервалом времени в
Николай Веткин той порой окончил физфак, пошел работать в академический институт. Стал отдаляться от Тани. Через год отпочковался совсем. Следствие было таково: Таня долго не могла слушать музыки. Ей казалось – музыка ее предала. И стихи, и живопись – всё, что они с Николаем вместе любили. Кабы не вмешательство фей, росли бы Андрейка с Павликом вовсе серыми. Но Танина мать - верховная фея, не иначе. Оставаться с детьми-школьниками она милостиво соглашается. Младшие феи ей незаметно прислуживают. Таня их видит, однако помалкивает.
Наконец мать отпускает Таню зимой в горы. Тридцатишестилетняя Таня рехнулась от такого зрелища и в итоге привезла домой инженера почтового ящика Михаила Шапкина, на шесть лет старше ее самой. Мать Михаила до пенсии работала уборщицей в пединституте. Отец – слесарь, беспардонный гуляка, помер. Похоже, Таня второй раз наступает на те же грабли. Приходит Михаил не сразу – месяц постеснялся. Вот, скажут, притащился. Прежде чем поцеловать Таню, целует мальчишек. Похоже, искренне. Щеки Николая ввалились и изнутри целуют друг друга. Рост высокий, вид чахоточный. Как потом узнаёт Таня, случайно найдя медицинскую справку, туберкулез в открытой форме был, сейчас кой-как залечен. Но у Тани дурных предчувствий нет. Поезд прошел, не снеся ей головы. Новая любовь пришла за ней. Иду! Подожди, я мигом.
В квартире на Вернадского три окна выходят на одну сторону. Таня и сыновья высовываются одновременно из трех узких форточек, когда ждут Михаила. Любят его втроем. Михаил просит Таню всякий раз звонить ему на работу, если ее вечером не будет дома. Не привычная докладываться, Таня вообще перестает ходить куда бы то ни было. Живет одной любовью. Сухой бы корочкой питалась, чистую б воду я пила, тобой бы, милый, наслаждалась и вечно счастлива была. Феи, блюдите мальчиков. Сама Таня очень много теряет как личность в этой своей четвертой по счету любви, если ее блестящий брак можно почесть за любовь. Ничего не попишешь, такова расстановка сил.
Какой у Тани страх остаться одной! Закрался в подсознанье. Теперь она не хочет перемен. Ездит в коляске серо-голубого Михайлова мотоцикла и чувствует себя осчастливленной. Плывет в байдарке с ним и сыновьями по реке Луже – под радугу, под радугу. Терпит его ограниченных друзей, их пошлых жен. В ГАИШе у ней лаборатория, аспиранты. Но Таня в основном работает за них сама – кроткая Таня, так легко подпадающая под чужое влиянье. Михаилу всё в диковинку, что осталось от Таниной эльфической природы. «Откуда в тебе столько своего?» - удивляется. Таня снова пишет стихи, прячет их от Михаила. С самой свадьбы не писала. Тогда как отрезало. Что заложено по ошибке в женщину – пропадет. Таня стряпает в летней кухоньке на «участке» Михаила. Дощатый домик-будка принадлежит Михаилу формально. Ставил вместе с братом, крановщиком Лешкой. Комнатка одна. Михаил с Таней на сеновале, Лешка с гражданской женой Ниной внизу. Там еще и Нинина племянница – продавщица продмага Эльвирка. Втроем обсуждают Таню, та
Михаил поговаривает о женитьбе. Таня упирается – отколь вэялось упрямство. Понимает, что ее гениальным сыновьям такой отчим к худу. Михаил честно признает: «Конечно, я должен лишить тебя того, чего ты сама добилась». Что есть, то и есть. Дубровка возле бывшей деревни Хорошилово, ночные фиалки в березовой рощице. Прежние друзья забыли Таню. Раздружились, раззнакомились. Дети читают Диккенса, Таня пишет – в стол. Михайлова собака Найда ощенилась. Обрадованные Андрейка с Павликом сидят на крыльце со щенками в объятьях. Висячие ушки, крупные черные пятна на белых тельцах. Потом Таня носит щенков на работу и всем навязывает. Последним пускает самого крупного. Он получает в приданое брошюру «Охота со спаниелем». В неинтеллигентной жизни есть свои радости.
На работе лафа. Космический бум еще продолжается. Астрофизика в почете. Танины аспиранты защищаются, она получает профессорство. По-прежнему не смеет лишний раз рта раскрыть перед крановщиком Лешкой. Тот шпыняет Таею: не дожарила, пережарила. Да, женщине ум дается в издевку. И талант тоже. Есть ли он у Тани – непонятно. Во всяком случае у нее есть бумажка, что умна. Без бумажки человек букашка.
У Михаила сын Димка от распавшегося брака, на три года постарше Андрейки. Однажды уезжают в горы впятером. Провожает разведенная Михайлова жена Валентина. Взглянула на Таню с правого бока. На правой Таниной щеке тотчас явилось красное пятно и держалось сутки, по истечении коих Таня заболела непонятной горячкой. Таня не защищена. Валится с ног от одного взгляда. Этот ген нуждается в охране. В красную книгу его. Вырезали, выкорчевали. Теперь поди восстанови.
Таня берет сыновей в ГАИШ, показывает в телескоп звезды. Крутит глобусы Марса и Венеры. Не надобно и планетария. Решено: дети пойдут по стопам матери. Так-то проще. Феи явно одобряют Танину задумку. Устраивают в парке ГАИШа шествие со светлячками – торжественно несут огоньки еле видными руками. А музыка, музыка! Она стекает с деревьев, разливается по дорожкам. На Андрейке с Павликом колпаки звездочетов, на Тане солнечная корона. Эта семья из трех человек – любимцы Оберона и Титании. Как бы мальчиков не похитили нонешней летней ночью. Но выходит молодой сторож ГАИШа, поэт Кирилл Рагозин. Обходит с колотушкой сад и кладет конец представленью. Останавливает для Тани такси, открывает дверцу и отправляет домой троицу посвященных. Запирает на ночь ворота, идет укладываться спать на диван, презревши телевизор, хоть вот он, пожалуйста. А утром, обходя дозором свои владенья, видит странный след. Будто огромный змей вылез из-под земли, долго волочился по траве и ушел обратно в недра. Ну, дела. Кирилл крестится и спешит сдать дежурство тете Зине. Никому не рассказывает – за ним и так идет слава фантазера. Хороши и стихи его:
Не доплюнешь – я затру.
Стервы тоже носят тру.
Здесь, в ГАИШе, сплошное волшебство. Созвездья благоприятствуют Таниной деятельности. А там, на сцене ее любви, разыгрывается обычная советская комедия. Михаил везет Таню на пикник лаборатории почтового ящика. Сейчас сказали бы – на корпоратив. У Михаила уже в наличии старый горбатенький запорожец – подымай выше. Михайлов завлаб говорит с Танею «по душам» - отчего нейдет за Михаила, зачем не берет его к себе. Ну конечно, почтовый ящик жмется, не хочет давать Михаилу жилье. Таня отшучивается: «Михаил Петрович еще молод, ветрен, ненадежен». Завлаб прищучивает. Нет, Таня не отступает. Молодец, держится. Ты лучше голодай, чем что попало ешь, и лучше будь одна, чем вместе с кем попало. Кабы Пушкин не был барином Алексан Сергеичем, а просто Алексашкой, младшим зятем Арины Родионовны, уж она бы его гоняла. Тут не до стихов – увернуться бы от тумаков.