Можно ли обижать мальчиков?
Шрифт:
Да и короткое приветствие, прозвучавшее именно на японском, подтвердило мои нехитрые предположения:
— Конитива!67
Пришлось срочно сдувать пыль с моих скудных познаний этого языка и, склонившись в ответ, произнести:
— Конитива! — это вроде означает у них «добрый день». Дальше нужно извиниться и попросить прощения за то, что нечаянно её напугал. — О-матасэ симасита. Тадаима!68
Видимо произнёс я что-то не то, поскольку девчонка, выпрямившись, со всех сил пыталась не рассмеяться, прикрывая ладошками свой рот.
— Домо аригато годзаимас!69 — добавил я ещё зачем-то, глядя в её смеющиеся карие глаза,
«Чем это меня приложило? Неужели любовью с первого взгляда? — такие мысли первыми посетили мою голову, медленно вплывающую в осознанное состояние. Тем не менее, до этой головы дошло, что она вместе с остальным телом находится почему-то в горизонтальном положении. — Вот опозорился-то перед девчонкой! Пришёл, увидел и, как говорится, тут же наследил! Хоть под землю проваливайся от стыда».
«А ведь я там и находился!» — подумал я через некоторое время ещё одну мысль, с трудом открывая глаза, залитые чем-то липким и остро пахнущим. Сознание моё всё так же плавно покачивалось на волнах моей мудрости.
«А о таком я вроде бы ещё даже и не мечтал!» — сильно удивился я, обнаружив на чём, а вернее на ком лежу. Что-то мой мозг сейчас генерирует одну «гениальную» мысль вслед за другой без особого напряжения.
Вот так неспешно шевеля своими не до конца пришедшими в себя извилинами, я разглядывал находящееся прямо передо мной красивое лицо юной японки. И что-то в нём было неправильное, как и в её костюме. Да оно же всё красное! Как и её матросская форма.
А почему у неё закрыты глаза? Неужели я такой страшный? И почему я лежу на ней сверху? Мой мозг, продолжая меня восхищать, тут же выдал предложение поменяться с девушкой местами и оценить разницу в приятности ощущений. Но я от него мысленно отмахнулся, попытавшись приподняться на дрожащих от напряжения руках. Не тут-то было! Наши с девушкой волосы переплелись и оказались склеены какой-то бурой жидкостью с тем же острым запахом. Да это же кровь!
С трудом разорвав нашу случайно возникшую связь, я смог скатиться с неподвижного женского тела и кое-как осмотреться вокруг. Мы с до сих пор не знакомой девушкой лежали на каменных плитах пола того же выставочного зала подземного комплекса советских моряков-подводников, где и встретились пред моей неуклюжей попыткой познакомиться. Под руками и ногами хрустели осколки стекла, осыпавшегося с упавших и разбитых музейных витрин. Одна из них, покорёженная, но чудом сохранившая вертикальное положение, удерживала на себе край вентиляционной трубы, располагающейся ранее под потолком зала. Другой конец упавшей трубы упирался в пульт управления подводной лодкой, находящийся прямо в наших ногах. Повернув голову в другую сторону, я с опасением посмотрел на вторую трубу, по-прежнему сохраняющую своё местоположение под потолком. Падать она, похоже, не собиралась. Да и далековато от нас она находится. Так что о ней можно сейчас не беспокоиться.
Обзор вперёд перекрывал всё тот же пульт у вырезанного куска борта подводной лодки. Поэтому пришлось наклоняться, чтобы увидеть, что зал за ними доверху перегорожен обрушившимся с оказавшегося ненадёжным или просто уставшего от многолетней безупречной службы потолка тяжёлым мостовым краном, присыпанным свалившимися на него сверху обломками бетона и
Большая часть лампочек была разбита, но и оставшегося освещения хватило, чтобы оценить сквозь почти улёгшуюся каменную пыль картину произошедшего. А произошло, скорее всего, землетрясение. И именно его почувствовали мои ноги, когда мои заколдованные красотой незнакомки очи любовались смеющимися карими глазами иностранной матроски.
А потом старые, уставшие крепления вентиляции не выдержали выпавшего на их долю приключения в виде землетрясения и падающего вместе с краном потолка, и рухнувшая сверху труба прибавила приключений нам. Ведь мы с японочкой стояли как раз под той самой гадской железякой, что и сейчас нависает прямо над нами. Хорошо, что приложила она нас слегка, словно пожалев едва зарождающееся, во мне, по меньшей мере, чувство прекрасного. Хотя, судя по теперешнему положению трубы, пожалела нас как раз та витрина, в которой была выставлена понравившаяся девушке морская форма.
Кстати, по поводу «пожалела». А так ли это? Я-то жив, вроде бы пришёл в сознание и относительно неплохо себя чувствую. Хотя это может быть последствием шокового состояния. Пришлось быстро ощупать себя с ног до головы, констатировав немаленькую болезненную шишку на голове, рассечения кожного покрова на лбу и большую рану на правой щеке, откуда до сих пор сочится кровь. Есть ещё мелкие порезы на ладонях и выше на руках, но их я сейчас почти не чувствую. Вот и всё!
О маме Маше и наших соседках я старался не думать. Всё равно сейчас ничего с той стороны не видно и не слышно. А ком под землёй ничего не ловит — это я проверил сразу, как мы только отошли от входа в подземный комплекс. Так что только и остаётся надеяться на лучшее.
А что с моей несостоявшейся подругой? Голова и лицо девушки залиты кровью и сейчас по цвету мало отличаются от её красного гюйса и такой же задранной юбки, из-под которой видны красные же трусики. Фанатка она красного цвета что ли?
Непорядок с юбкой надо поправить. Так, сделано. Что дальше? Красивые ножки ровненько лежат на бетонном полу и, похоже, переломов там никаких нет. Только царапины и небольшие порезы от битого стекла, которые уже не кровоточат. Проверять их на ощупь я постеснялся — всё равно ничего не пойму, а самому перед собой потом будет стыдно.
Руки девушки в таком же состоянии, как и ноги, даже лучше, поскольку я, падая сверху, прикрыл их своим телом, как и всю переднюю часть девушки. А вот что с моей спиной сейчас я посмотреть не могу, хотя чувствую, что что-то там не в порядке.
Ладно, вернёмся к любованию, а точнее осмотру пациентки без сознания. Почему-то же она не приходит в себя? Может девичий организм послабее моего, закалённого путешествием сквозь время, оказался, а может досталось ей от трубы сильнее. Всё-таки девица хоть и чуточку, но выше меня ростом оказалась.
Так, что у нас с головой? У нас, я надеюсь, всё в порядке, а вот у девушки — не понятно. Она вся в крови, причём неизвестно чьей — моей или её? Ведь я лежал прямо на ней, словно целуя в губы спящую красавицу, и моя кровь явно стекала на лицо девушки, разукрашивая его в её любимый красный цвет и явно попадая ей в открытый рот. Она хоть не захлебнулась? Да нет, дышит. Грудь — красивая, кстати, и, как оказалось, без бюстгальтера, — равномерно вздымается. А, приложив к ней ухо, я услышал, что и сердце стучит вполне уверенно.