Можно всё
Шрифт:
– You’re the face in the crowd, Dasha.
– The face in the crowd?
– Это такое выражение. Представь, что ты стоишь на сцене, на концерте, и смотришь в толпу… А там сотни, может быть, тысячи людей. Все они кричат, смеются. Но ты не можешь смотреть сразу на всех. Твой взгляд остановится в какой-то момент и выловит одно лицо. На него ты и будешь ориентироваться при выступлении. Ему ты будешь петь или рассказывать свою историю. Так вот ты то лицо, на котором остановится взгляд, Даша. Ты лицо в толпе.
Я и по сей день считаю это одним из лучших комплиментов в моей жизни. Не знаю, почему я так ярко его запомнила. Наверное, потому, что в его глазах была вера в меня. А когда в тебя верит незнакомец, ты тоже начинаешь верить в себя.
Мы исследовали с Аллкаш все места, где я еще не успела побывать, набили себе одинаковые татуировки на ноге, и вскоре она вернулась в холодную Москву. А
Так весь наш хостел постепенно превратился в маленькую коммуну. Сашка, Бен и три девчонки. Все мы к этому моменту были довольно осознанными ребятами. Днем мы занимались каждый своим. Я каталась на серфе с Беном, писала истории и учила Мими английскому взамен на марихуану. Инга изучала очередную религию и дивилась всему, что здесь происходит, Мими рисовала и повторяла неправильные глаголы, аскетичный Сашка зависал голым в туалете своего номера (там была хорошая акустика) и дул в свой огромный диджериду. А по вечерам мы закатывали разговоры о параллельных мирах, выходе из тела, духах, шизофрении и слушали Вадима Демчога. Мы давно забыли о том, что такое обувь. Оставляя шлепки где-нибудь на пляже, мы больше не торопились купить новые. Слушали Боба Марли и так оборзели, что делали «мокрый» прямо в бассейне, хотя на Бали за держание марихуаны грозит смертная казнь. Мы были предельно далеки от февральской зимы и всего остального мира.
Однажды, покуривая сладкие, потрескивающие во время горения сигареты с гвоздикой, мы с Мими наслаждались очередной теплой и нежной ночью в раю. Каждый вечер здесь проходили вечеринки с десятками загорелых серферов, которые только и ждали, когда мы придем. Мы официально были свободны и могли делать абсолютно все, что захотим. Но я спала в обнимку с балахоном Антона, Мими вечно рисовала тигров, символизирующих определенного мужчину, а Инга становилась очень задумчивой, когда курила сигареты. Она всматривалась в дым, будто видела в нем чье-то лицо. Все мы уехали на остров за мечтой и были очень счастливы, но беда в том, что, как только ты оказываешься в раю, сердце начинает биться в такт тому, кого ты оставил. Мы старались об этом не разговаривать, но спустя месяц выдался такой день, когда три сильные и независимые женщины вскрыли карты.
– Это так нелепо! Я уехала из Алматы, чтобы больше ни с кем не встречаться, не лить слезы и сопли. И не доехав до Бали, уже влюбилась. Мы летели через Малайзию и Сингапур, и на полпути я встретила парня, который являлся противоположностью всего, что я люблю в мужчинах! Не знаю, что со мной произошло. В итоге мы вместе приехали на Бали, но вскоре он улетел обратно в Малайзию на обучение. Сказал, что вернется, как только закончится семестр… Я ему пишу, отправляю картины… Я рисую девушку и тигра. Он у меня ассоциируется с тигром. Такой же большой, упрямый. И опасный, и мягкий одновременно. А он, кажется, даже не понимает, что это мы. И отвечает в два слова…
– Покажешь мне свои картины?
Она кивнула и вытащила свой блокнот. Рисунки были просто
Инга не была исключением из нашего глупого правила тоски по оставленной любви. Она вышла из комнаты в каком-то совершенно обескураженном состоянии. Выяснилось, что безумно любящий ее человек, который живет в глуши где-то под Томском, последние несколько месяцев работал сутки напролет, чтобы накопить денег и приехать за ней.
– Он впервые за полгода вышел на связь. Сказал, что пробирается через степь пешком. А там весь город снегом замело. Снежная буря.
– Куда он пробирается?
– Он идет к автобусу до города. Оттуда утром в поезд, оттуда… похоже, в аэропорт.
– Подожди, кто вообще этот парень?
– Тот, кого я так старательно пытаюсь оставить в прошлом.
Она поведала нам о своей болезненной связи с этим «плохим мальчиком» – художником, бабником и наркоманом, – с которым никак не могла окончательно расстаться. Они сходились и расходились десятки раз, парень всячески вытирал об нее ноги: бывало, она придет к нему домой, а вся комната заблевана. На полу валяются голые девки, а он без трусов рисует на трех полотнах сразу и как ни в чем не бывало говорит: «Привет, красавица». Это был тот сорт парней, которые живут за чужой счет и каким-то образом умудряются быть кумирами для всех. «Мы любили друг друга телами боли» – так сказала Инга, но я тогда не поняла, что это значит. Моё приключение с соприкосновением телами боли только начиналось. В итоге она решила, что с этим надо кончать наверняка и что океан уж точно их разделит.
Рассказав в красках всю эту историю, Инга поставила русскую песню и стала скручивать косяк. Я видела, как ее ломает эта глупая, похожая на наркотическую зависимость любовь. Из колонок доносилось:
«Сегодня минус 27 по Цельсию,И по дороге спешу к тебе в валенках.А ночью снились море, пальмы, песок,В зубах дымился косяк, в стакане манговый сок» [31] .Закинув голые загорелые ноги на соседний стул, я смотрела сквозь пальмы в небо и пыталась представить, как пробирается сейчас через степь где-то очень далеко этот влюбленный парень в валенках. Но мне не становилось холодно от этой картины – наоборот, мне было жарко. Потому что я знала, как горячо внутри бывает от сердца, которое любит. Вот так мы и жили – душою здесь, а сердцем где-то очень далеко…
31
Цитата из песни Ромы ВПР (прим. автора).
Пройдет три года. И летом в Калуге я встречу исполнителя этой песни, Рому ВПР. Друзья проведут меня за сцену. В звуковом эфире из смеха и разговоров Рома будет сидеть в кругу людей в позе лотоса и умиротворенно наблюдать за каждым в компании. Я сяду рядом, аккуратно подвинув в сторону его гитару. Кто-то будет передавать по кругу косяк, а Рома предложит чаю. Я захочу сказать ему, сколько для меня и еще одной девочки значит его песня. Но пойму, что в этой шумихе мне все равно не удастся передать всего океана чувств. Поэтому я просто улыбнусь, возьму из его рук косяк, затянусь и скажу: «Привет. Меня зовут Даша».
Глава 8
Дом везде, где я с тобой
Наконец спустя два с половиной месяца ко мне прилетел Антон. Я так долго вырисовывала на табличке его имя, что опоздала в аэропорт. И пока я с табличкой в руках выглядывала его в толпе, кто-то высокий подошел ко мне сзади и закрыл глаза ладонями, прижавшись к спине твердой грудью. От ощущения, что рядом мужчина, меня как будто коротнуло. Я взяла его за руку и следующие несколько дней таскала его по острову, как ребенок по своей любимой детской площадке, рассказывая о каждом уголке и человеке. Вместе с моей образовавшейся русской диаспорой из Мими, Сашки и Инги мы отправились в путешествие по таким крохотным островам, где, если пойдешь вперед, через час окажешься на том же самом месте, настолько они были маленькими! Голубая вода, сотни кокосов и ни одной машины. Все это было раем на Земле. Объедаясь грибами, мы бегали по белому песку, как по Нетландии, находя у костров людей всех национальностей. Тут были целые племена отказавшихся от цивилизации иностранцев. Они крутили фаеры, били в барабаны и пели на неизвестных нам языках.