Можжевеловый холм

Девни Перри

— Почему ты хочешь меня? — прошептала я. — Я ходячий беспорядок.

— Пойдём со мной, — он отпустил меня, взял за руку и повёл на кухню. Затем он вытащил табурет с под острова и похлопал по сиденью. — Держи Дрейка.

Я взяла сына на руки и посадила его на колени, слегка подпрыгивая.

По выходным было проще уложить его. Позволить ему расслабиться на своем игровом коврике. В будние дни, после того как он провёл восемь или девять часов на руках у Джилл, мне было труднее отпустить его. Поэтому я держала его на руках,

и мы оба смотрели, как Нокс обходит островок и достает еду из холодильника и кладовки.

Он открыл упаковку бекона и положил его на сковороду, жир плавился и разлетался брызгами. Он достал контейнер с мукой и высыпал черпак прямо на стол. Затем он сделал колодец, разбив в него три яйца и посыпав всё это солью.

Он превратил муку и яйца в тесто, его пальцы были грязными, когда он разминал его, превращая из липкой кашицы в идеальный гладкий шар. Затем он взялся за нож, нарезая хрустящий бекон, затем петрушку перед тем, как натереть сыр.

Он продолжал работать, пока не наполнил две тарелки пастой карбонара, а когда поставил передо мной мою, он просто поцеловал меня в висок и протянул мне вилку.

Дрейк начал извиваться в середине ужина, поэтому я извинилась и убежала в ванную, чтобы искупать его. Затем я села с ним на кровать и покормила его бутылочкой. Он заснул почти мгновенно.

Нокс был там же, где я его оставила: сидел у островка, листая свой телефон. Окружённый беспорядком. Когда он услышал меня, телефон был отложен в сторону.

— Он спит?

— Ага, — я потянулась за своей тарелкой, но он взял её из моих рук, поставив на прежнее место.

Когда он встал, его лицо было нечитаемым, а выражение закрытым.

— Тебе понравился ужин?

— Это было потрясающе, — всё, что он готовил, было потрясающим.

— Хорошо. Теперь оглянись вокруг.

На кухне была катастрофа. На его рубашке были брызги жира, а на джинсах - мука. Столешницы и плита нуждались в тщательной чистке. Полы нужно было вымыть, а посуду убрать в посудомоечную машину.

— Самые сумасшедшие дни на кухне заканчиваются беспорядком на каждой поверхности. В такие дни я выхожу за дверь настолько измотанным, что едва могу держать глаза открытыми по дороге домой. Страсть рождается из беспорядка, Мемфис, — он запустил руки в мои волосы. — Как и всё прочное.

Мой стрежень покосился.

— Ты заслуживаешь...

— Тебя.

— Я собиралась сказать лучшего.

— Нет. Я заслуживаю тебя. Потому что я хочу тебя. И, чёрт возьми, я заслужил тебя. Всем тем дерьмом, через которое прошёл. Ад, который ты пережила. Кого, блять, волнует, что это беспорядок? — он обвел комнату запястьем. — Всё именно так, как и должно быть.

— Но...

— Чёрт возьми, Мемфис. Прекрати спорить со мной, — в мгновение ока он поднял меня и посадил на островок. Вилка выпала из рук, со звоном упав на пол. Затем он встал между моих ног, удерживая мой

взгляд, наши носы соприкасались. — Позволь мне всё прояснить. Ты моя. Дрейк - мой. На все ваши сегодня и каждое завтра. Мои. Ты не хочешь меня?

— Конечно, я хочу тебя.

— Тогда, блять, поцелуй меня.

Я поднесла руки к его лицу, но, когда он наклонился, я оттолкнула его. Потому что мне тоже было что сказать.

— Я боюсь.

— Ни хрена себе.

Я закатила глаза.

— Я немного схожу с ума.

— И что? — он снова наклонился, на этот раз более настойчиво. — Сходи с ума. Бойся. Ты не прогонишь меня.

В его голосе был вызов. Как будто он знал, что я хочу усомниться в нем, поэтому он провоцировал меня. Провоцировал оттолкнуть его, потому что он не уйдёт.

— Ты тоже мой, — прошептала я.

— Я знаю, — он наклонился ко мне, и на этот раз я позволила ему захватить мои губы. Он провёл языком по моей нижней губе, и когда я открылась для него, он проник внутрь, не колеблясь ни секунды, подхватил меня на руки и понес по коридору в спальню.

Джинсы и футболка с длинными рукавами, были мгновенно сняты, оставив меня только в черном лифчике и трусиках. Я расстегнула пуговицу на его джинсах, пока он тянулся за шею и стягивал рубашку через голову.

Мои руки блуждали по сильным мышцам его груди, опускались к рельефному животу и линиям на бёдрах. За окнами бушевала метель. Здесь, мы, вместе, пылали.

Нокс обхватил меня за спину, а его язык и губы пожирали меня, никуда не отпуская, прижимая меня к своей тёплой коже. Другой рукой он залез в мои трусики, его длинные пальцы нашли мой центр.

Он гладил мои влажные складочки, мучая меня своими прикосновениями.

Я задыхалась у его рта, когда начала дрожать. Он играл со мной, погружая палец внутрь, потирая мой клитор. Мои бедра покачивались в такт его движениям.

— Нокс, — хныкала я.

— Кончи на мои пальцы. Тогда ты получишь мой член, — он прильнул губами к моей шее и всосал кожу, пока вводил и выводил пальцы, поглаживая мои внутренние стенки, пока я не задохнулась.

Я подняла ногу, зацепив её за его бедро, а мои руки обвились вокруг его шеи, и я держалась, оседлав его руку, пока он трахал меня пальцами. Звезды взорвались в моих глазах, и я кончила с криком, от такого чистого удовольствия, что не смогла ничего сделать, кроме как чувствовать.

— Чёрт, как же это горячо, — он покусывал мочку моего уха, пока мои конечности наливались свинцом. Затем он снял меня со своего тела и положил на кровать, освобождая от нижнего белья.

Он сунул палец в рот, наслаждаясь моим вкусом, затем широко раздвинул мои ноги.

— Не двигайся.

Я кивнула, подняв руки к своим твердым соскам, и потянула их.

— Еще раз, — Нокс стоял на краю кровати и наблюдал.

Я потянула за соски, любуясь вспышкой в его глазах.

— Вот так?