Мрачная девушка
Шрифт:
– Не могли бы вы, судья Пурлей, объяснить присяжным, почему можете с такой точностью свидетельствовать о времени своего прибытия и отъезда?
Мейсон ясно видел ловушку, но у него не было альтернативы, кроме как войти в нее.
– Я возражаю, Ваша Честь, – заявил он. – Свидетель уже дал показания. Умственный процесс, который привел к ним, является несущественным и не относящимся к делу и, в лучшем случае, может быть оставлен для перекрестного допроса.
– Протест принимается, – принял решение судья Маркхам.
Клод
– Я снимаю вопрос, Ваша Честь, – сказал он. – Это моя ошибка. Если мистер Мейсон пожелает, то он сможет рассмотреть этот аспект при перекрестном допросе.
– Продолжайте, – судья Маркхам постучал молоточком по столу.
– Кто сопровождал вас в той поездке к дому Эдварда Нортона? – спросил заместитель окружного прокурора.
– Когда я направлялся туда – мистер Артур Кринстон, а по пути назад мистер Артур Кринстон и мистер Дон Грейвс.
– Что произошло, когда вы находились у дома Эдварда Нортона, судья Пурлей?
– Я подъехал на своей машине к дому, остановился, чтобы дать мистеру Кринстону выйти, развернул машину, выключил мотор и стал ждать.
– Что вы делали, пока ждали?
– Сидел в машине и курил первые минут десять-пятнадцать, а затем несколько раз нетерпеливо поглядывал на часы.
С этими словами судья Пурлей посмотрел в сторону Мейсона. Все его манеры указывали, что он прекрасно знаком с тем, как протекает рассмотрение дел в Суде, и он все равно представит убийственные для обвиняемых показания, независимо от того, хочет этого защита или нет. Из того, что судья Пурлей несколько раз взглянул на часы, можно было сделать вывод, что он точно знал время своего отъезда от дома, и достаточно ловок и находчив, чтобы донести до присяжных ту информацию, что хочет, не нарушая правил ведения судебного процесса.
Мейсон посмотрел на свидетеля с полным безразличием.
– Что произошло потом? – спросил Клод Драмм.
– Из дома вышел Артур Кринстон, чтобы присоединиться ко мне. Я завел машину, но в этот момент распахнулось одно из окон в юго-восточном углу здания и из кабинета высунулась голова мистера Нортона.
– Секундочку, – остановил его Клод Драмм. – Вы лично знаете, что это был кабинет мистера Нортона?
– Нет, сэр, – ответил судья Пурлей. – Я знаю только, что это была комната в юго-восточном углу здания на втором этаже. Комната помечена на плане под номером один, как кабинет мистера Нортона.
– Значит, вы имеете в виду комнату, отмеченную цифрой один, обведенной в кружок, на плане, приобщенном к делу, как доказательство "а" со стороны обвинения?
– Да, сэр.
– Прекрасно. Что сказал мистер Нортон?
– Мистер Нортон позвал мистера Кринстона и, насколько я помню, сказал следующее: «Артур, ты можешь отвезти Дона Грейвса в своей машине к себе домой, чтобы он взял документы? Затем я за ним пришлю шофера?»
– И
– Мистер Кринстон ответил: «Я не на своей машине, я с приятелем. Мне нужно спросить у него разрешения.»
– А дальше?
– Мистер Нортон сказал: «Спроси, пожалуйста, и дай мне знать», а потом убрал голову из окна.
– Что произошло потом?
– Затем мистер Кринстон подошел ко мне и сказал, что мистеру Грейвсу надо забрать документы...
– Я возражаю, – заявил Мейсон спокойным тоном. – Указанные слова произносились вне пределов слышимости обвиняемых. К тому же, их нельзя принять в качестве доказательства, потому что свидетель имеет право давать показания только о том, что совершал сам и лично видел.
– Протест принимается, – постановил судья Маркхам.
– Хорошо. Что произошло потом? – учтиво спросил Драмм, улыбаясь присяжным, словно пытаясь сказать: «Вы видите, дамы и господа, как защита придирается к техническим деталям?»
– Затем, – продолжал судья Пурлей, – мистер Кринстон снова направился к окну и крикнул следующее: «Хорошо, Эдвард. Он может поехать с нами». Примерно в это же самое время входная дверь распахнулась и вниз по ступенькам сбежал мистер Грейвс. Мистер Грейвс сказал: «Я готов» или что-то в этом роде.
– А дальше?
– Они сели в мою машину. Мистер Кринстон – на переднее сиденье рядом со мной, а мистер Грейвс – на заднее. Я завел мотор и мы отправились по дороге, которая отмечена на карте, вещественном доказательство "Б" со стороны обвинения, – как «петляющая дорога». Мы ехали по ней, пока не оказались у поворота...
– Секундочку, – прервал его Клод Драмм. – Не могли бы вы взять карандаш и точно отметить точку, к которой приблизились, когда произошли события, о которых вы собираетесь говорить?
Судья Пурлей кивнул, встал и с достоинством подошел к доске, еще раз изучил план и поставил крест на повороте дороги на карте.
– Это показывает примерное положение машины, – заявил судья Пурлей.
– А что произошло, когда машина оказалась на этом месте? – спросил Клод Драмм.
– Мистер Грейвс посмотрел в заднее стекло и воскликнул...
– Я возражаю, – прервал его Мейсон. – Это показания с чужих слов, они не существенны и не относятся к делу, а также не являются связующими для обвиняемых.
– Протест принимается, – принял решение судья Маркхам.
Клод Драмм сделал бессильный жест.
– Но, Ваша Честь, в виду того, что должно иметь место...
– Протест принимается, – холодно повторил судья Маркхам. – В нужный момент вы имеете право пригласить мистера Дона Грейвса для дачи свидетельских показаний. Он может говорить обо всем, что видел лично. В отношении же всего, что делалось или говорилось вне пределов видимости или слышимости обвиняемых, протест адвоката защиты хорошо обоснован.