Мрачные всадники
Шрифт:
— При нашей последней встрече твоя лошадь была без седока, — произнёс он.
Кирби запустил грязные пальцы в бороду, и, судя по исходящему от мужчины запаху, вши там водились целыми семьями.
— Это долгая и странная история, друг мой. Когда-нибудь, может быть, у нас будет время поласкать наши члены и обменяться любезностями, но не сейчас. Хотя я должен сказать тебе, чёртов деревенщина, что, безусловно, рад тебе. Да, я так счастлив видеть твое жестокое, убийственное лицо, что готов наделать себе в штаны.
Он наклонил голову к промежности и преувеличенно громко фыркнул.
— Черт,
Кирби был прав: вонь от него шла такая, что глаза слезились. Словно он собрал на себе все самые отвратительные запахи этого городка.
— Знаешь что, Малыш, пахнет от тебя просто ужасно. Насколько я помню, ты никогда особо не дружил с мылом и водой, но у меня для тебя сюрприз, — сказал Партридж. — Пока ты был в отъезде и трахал овец в горах, люди придумали новое изобретение. Оно называется «ванна».
— Серьёзно?! И на хрена она нужна?
Партридж расхохотался. Господи, как же редко он смеялся в последние месяцы и годы!
— Не надо мной подшучивать, деревенщина. Времена были тяжелые. Я уже несколько месяцев не видел мыла, и мне не стыдно в этом признаться. — Кирби сделал глоток виски. — А когда у нас будет время, я расскажу тебе о своём браке.
— Твоём?! Ты был женат? На женщине?!
— Нет, на своей любимой дырке в заборе! Хватит издеваться надо мной, чёртов янки! Да, на женщине. И, хочешь — верь, хочешь — нет, я мылся в ванне почти каждый день. А ночью… Да, деревенщина, моя кровать скрипела, раскачивалась, танцевала и пела. Конечно, я был в ней один, но пахло от меня очень приятно. — Кирби вздохнул и похлопал Партриджа по плечу. — Ты такой чертовски милый, что мне хочется тебя расцеловать. Но скажи мне, как, во имя всего святого, ты выжил после той Чарльстонской херни? Последнее, что я помню — тебя окружили со всех сторон.
Партридж быстро обрисовал картину.
Как расстреляли практически весь их отряд, и как они отплатили той же монетой. Как ушли только он и Риз Вебб с лошадью Кирби на привязи. Как Риз умер по дороге, и Партридж спрятал деньги. И как его потом арестовали.
— Газетчики назвали это «Чарльстонской резнёй», - закончил он.
— Да, я знаю, деревенщина. Ты не единственный, кто умеет читать.
— Серьёзно? — удивлённо вскинул брови Партридж. — А я и не подозревал. Не думал, что алабамское отребье учат азбуке.
— Это только подтверждает тот факт, что такому глупому канзасцу-янки лучше вообще не думать. Я читаю получше, чем ты, наверно; просто никогда не рассказывал. А ещё я умею мастерски дрочить, хочешь послушать?
— Спасибо, уверен, папаша тебя обучил всем премудростям, — покачал головой Партридж.
Кирби это показалось забавным, и он смеялся до тех пор, пока его лицо не покраснело, как висконсинская вишня, и он чуть не лопнул от хохота.
— Ох, деревенщина, ты просто нечто. — Он протянул Партриджу бутылку виски. — Но у нас нет времени на это дерьмо. Я имею в виду… Черт возьми, ты просто дятел! Половина Аризоны хочет поймать тебя и получить куш за твою задницу. Этот город кишит охотниками за головами, ты же сам знаешь. И лучше бы тебе убраться из города подобру-поздорову,
И Партридж выложил ему все.
Кирби имел право знать: половина этих денег по праву принадлежала ему. Партридж рассказал ему о том, что Анна-Мария погибла при пожаре, а потом оказалась очень даже живой хозяйкой весьма доходного борделя.
Как она утверждала, что деньги были в сейфе на шахте под названием «Дюрант». Как он собирался отправиться туда этой ночью, чтобы забрать то, что принадлежало ему… и Кирби.
— Это ловушка, деревенщина, — сказал Кирби. — Я это чувствую всеми фибрами души, словно мне в задницу кто-то всунул палец и шевелит им там. Ты же и сам это понимаешь, не так ли?
— Подозреваю.
Кирби пожал плечами.
— Ну, думаю, с этого и надо начинать. Если ты в деле, то и я тоже. Если она прикупила себе такой бордель, значит, планирует остаться. Если что-то пойдет не так… мы вернемся за ней. Вот так.
— Я ей так и сказал.
— Нам лучше составить какой-никакой план, деревенщина. Но сначала я хочу опробовать то приспособление — ванну, — о котором ты говорил. Почему бы тебе не позаботиться об этом, а?
Кирби встал, потянулся и направился к двери.
— Ты куда? — спросил Партридж.
— В церковь, помолиться, — ответил Кирби и спустился вниз, в сортир, где он мог пообщаться со своим Господом.
* * *
Когда Партридж закрыл глаза, то увидел территориальную тюрьму в Юме.
И особенно отчетливо — как он сам умирал день за днем за этими высокими серыми стенами. Тюрьма была идеальным местом, чтобы потерять свою душу и, возможно, свою личность, и чтобы там выжить, нужно было в первую очередь отбросить всю свою человечность.
Чтобы добраться до тюрьмы, которая издалека напоминала просто груду необожжённого кирпича и гранита вперемежку с отчаянием, нужно было взобраться на холм.
Главные ворота представляли собой огромную двойную железную решётку, вставленную в овал, высеченный из светлого камня. Первое, что бросалось в глаза, когда тебя загоняли в этот битком набитый двор, были ряды двух- и трехэтажных строений с остроконечными крышами. По ночам они напоминали зазубренные шипы каких-то доисторических зверей, нежащихся в сухом зное и ждущих, когда жара немного спадёт, чтобы они могли проглотить тебя и поковыряться в зубах твоими костями.
Здесь было всё, что необходимо, для поддержания и контроля криминального сброда — столовая, зона отдыха, конюшня, склады и даже больница рядом с главным тюремным блоком. По другую сторону раскинулась тюремная «промышленность»: матрацная фабрика, вагонный завод, портняжная мастерская и кузница.
За воротами постоянно следили стражники с винтовками, стоявшие на стенах и башнях. На противоположной стороне от них стоял основной блок — массивное, длинное глинобитное здание без окон.
Дальше — железная дверь, которая выглядела так, будто ее вытащили из клетки с тигром. Вниз по каменному коридору с дверями камер по обе стороны. В камерах — вдоль стен два ряда коек, по три в высоту.