Мрачный шепот
Шрифт:
— И об этом я тоже мечтала, — прошептала она. — Такой теплый. Такой сильный.
Он проглотил ком, что внезапно встал в горле, чувствуя, как демон Сомнений вышагивает в коридорах его разума, звенит решетками, отчаянно желая сбежать, разрушить интимность, установившуюся между ними с Гвен.
«Слишком много доверия», — сказал демон так, словно это было сродни болезни.
Самое то, сказал бы Сабин, если бы был честен сам с собой. Ему нравилось, когда женщина смотрела на него так, словно он был светлым принцем, а не королем тьмы, от которого ей надо с воплями убегать. Ему нравилось, что она позволяла
Глупо с ее стороны, однако должен он признать. Сабин не был ни чьим героем. Он был худшим врагом.
«Дай я поговорю с ней!» — потребовал демон, словно дитя, которому не давали любимую игрушку.
«Цыц»
Заставив Гвен сомневаться в нем, он вызовет смертельно опасную Гарпию, подвергнув друзей опасности. А этого Сабин не допустит. Они слишком важны для него, слишком необходимы ему.
Необходимо, как он понял ранее, держать дистанцию. Он опустил руки и отошел в сторону.
— Не трогайть. — Слова прозвучали хрипло, и более грубо, чем ему хотелось бы. И девушка побледнела. — А теперь пойдем. Давай выбираться отсюда.
Глава 4
Эта женщина его добьет, и не потому, что она сильнее или злее, чем он. Хотя, если задуматься, именно таковой она и является.
Он еще никогда зубами не вырывал врагу глотку, и был весьма впечатлен, когда Гвен совершила подобное. На ее фоне Повелители Преисподней выглядели как кучка божьих одуванчиков.
Два дня прошло с тех пор, как Сабин и его команда спасли ее из пирамиды. Единственный раз, когда она, казалось, была довольна, случился, когда она впервые увидела солнце. И с тех пор она не расслаблялась. И не ела. На энергетические батончики, которых ей так хотелось, она просто взглянула с вожделением перед тем, как отвернуться, отрицательно покачав головой. Она даже не омылась в переносном душе, который он заставил Люциена доставить для нее.
Она не доверяла им, не желала рисковать отравлением или беззащитностью наготы, и это вполне можно было понять. Но, проклятье, он кипел от потребности заставить ее сделать это. Ради ее же блага. Без той дряни, которой накачивали ее камеру, она должна была ощущать зверский голод. Она должна быть истощенной и грязной — даже за прошедшие два дня тело требовало омовения, не говоря уже о времени заключения, что весьма странно, потому что остальные женщины выглядели очень чистыми — и просто не могла чувствовать себя комфортно в таком состоянии. Однако использовать против нее силу — это не выход. Ему нравилась его трахея там, где она сейчас находилась.
Единственной вещью, которую она приняла из его рук, была одежда. Его одежда. Камуфляжная футболка и военная спецовка. Все это мешком висело на ней, хотя она закатала рукава, штанины брюк внизу и на талии.
И все же не было женщины, выглядевшей более прекрасно. С этим водопадом ниспадающих локонов цвета клубники… этими просящими возьми-меня-в-постель губками… она была истинным совершенством. А осознание того, что материал, укутывающий ее, некогда касался его тела…
«Необходимо положить конец моему самопровозглашенному целибату. Вскоре»
Едва он вернется в Буду, именно это
Также его беспокоило то, как Гвен забилась в угол и наблюдала за ним одним, невзирая на то, кто входил в палатку. Только за ним, словно сейчас он являлся для нее самой большой угрозой. Ну да, он накричал на нее в подземелье, прося не прикасаться к нему, но он также заботился о том, чтобы она благополучно преодолела обратный путь через пустыню к их лагерю. Остался с ней и охранял ее, пока остальные воины вернулись в пирамиду в поисках того, что могли пропустить во время первого обыска. Неужели он на самом деле заслужил эти убийственные взгляды?
«Возможно…»
«Заткнись, демон! Твоего мнения никто не спрашивал»
«Даже не знаю, с чего тебя заботит, что она там себе думает. Ты никогда не приносил добра женщинам, ведь правда? Смешно, что мне приходится напоминать тебе о Дарле»
Присев на песчаный пол, Сабин резко захлопнул крышку ящика со своим вооружением, закрыл его на замок и повернулся к принесенной Парисом сумке с едой.
«Дарла, Дарла, Дарла», — распевал демон.
— Как я уже сказал, ты, маленький кусок дерьма, можешь заткнуться к гребаной матери. Я уже достаточно наслушался.
Гвен, по-прежнему сидевшая в дальнем углу, дернулась так, словно он прокричал это.
— Но я же ничего не говорила.
Он давно жил среди смертных и научился мысленно беседовать с демоном Сомнений. Неужели он забыл об этом умении в присутствии этой пугливой, но смертельно опасной женщины… Унизительно.
— Я говорил это не тебе, — пробормотал он.
Бледнее обычного, она обняла себя руками.
— Тогда с кем же ты разговаривал? Здесь только мы.
Он не ответил. Не мог ответить без того, чтобы не солгать. Поскольку неспособность демона Сомнений врать давным-давно перешла и к Сабину, он вынужден был или придерживаться правды, или отвечать уклончиво, иначе он рисковал провести в спячке несколько следующих дней.
Благо, Гвен не настаивала на ответе.
— Я хочу домой, — мягко проговорила она.
— Знаю.
Вчера Парис расспросил всех освобожденных женщин об их заточении. Их действительно похитили, изнасиловали, они забеременели, и им было сказано, что детей их заберут и обучат бороться со злом. После этого Люциен унес их всех, кроме Гвен — которая ничего не сказала Парису — к их семьям, надеясь, что те спрячут их от Ловцов и обеспечат им покой и комфорт, которого они не знали во время плена.
Гвен попросила перенести ее в пустоши снегов Аляски. Люциен потянулся, чтобы взять ее за руку, невзирая на то, что попытка сотрудничать потерпела неудачу, но Сабин встал меж ними.
— Как я уже сказал в подземелье, она остается со мной, — заявил он.
Гвен вздохнула.
— Нет! Я хочу уйти.
— Прости. Этого не будет.
Он не хотел смотреть ей в лицо, опасаясь изменить решение и отпустить ее, невзирая та то, что ее сила, быстрота и жестокость могли бы выиграть для него эту войну, и таким образом спасти его друзей.