Мрачный Жнец (сборник)
Шрифт:
– Прошу прощения, но это курица. Живая курица, – возразил Чудакулли. – Она только что кудахтала.
– Она же синяя, – беспомощно пролепетала фея.
– Ну, по крайней мере тут вы абсолютно правы, – согласился Чудакулли самым вежливым тоном, на который только был способен. – Честно говоря, я представлял себе синюю птицу счастья более… обтекаемой формы, но я не стану к вам придираться по этому поводу.
Фея веселья нервно закашлялась и принялась крутить одну из пуговиц на своем практичном шерстяном
– Может, поиграем чуток, чтобы поднять настроение? – предложила она. – Как насчет загадок? Или соревнования: кто лучше всех рисует? Победитель, возможно, получит приз.
– Мадам, мы – волшебники, – чопорно промолвил главный философ. – И не знаем, что есть веселье.
– А как насчет шарад? – не сдавалась фея веселья. – Впрочем, нет, вам их и так хватает. Тогда споем? Кто знает песенку «Плыви, плыви, кораблик»?
Ее широкая улыбка разлетелась на множество осколков, ударившись о хмурые лица волшебников.
– Неужели вам так нравится быть мрачными? – неверяще спросила фея.
– Да, – немедленно сказал главный философ.
Тело феи веселья обмякло, она сунула руку в рукав, пошарила там, достала скомканный носовой платочек и вытерла глаза.
– Опять ничего не получается, да? – прошептала она, и ее подбородок задрожал. – Никто не хочет веселиться, хотя я так стараюсь. Я составила книгу шуток, у меня целых три коробки костюмов для маскарада… Но стоит мне попробовать развеселить людей, как они почему-то смущаются… а я действительно стараюсь… изо всех сил…
Фея громко высморкалась.
Даже главный философ дрогнул и смутился.
– Э… – начал было он.
– Ну, кому может повредить чуток веселья? – всхлипнула фея.
– Э… в каком смысле? – уточнил главный философ, чувствуя себя последним негодяем.
– Кругом ведь столько всего хорошего – к чему грустить? – сказала фея и снова высморкалась.
– Гм… капли дождя, последние лучи солнца и все такое? – саркастически хмыкнул главный философ, правда на этот раз сарказм у него как-то не получился. – Э… хотите я дам вам свой платок? Он почти чистый.
– А почему бы нам не угостить даму хересом? – предложил Чудакулли. – А курицу – зерном?
– Но я не пью спиртного, – с ужасом произнесла фея веселья.
– Правда? – удивился Чудакулли. – А мы иногда находим это занятие очень даже веселым. Господин Тупс, будь добр, подойди ко мне.
Он поманил его пальцем.
– Видимо, в воздухе болтается очень много веры, раз появляется вот такое. Полная тупица, насколько я могу судить. Нужно срочно связаться с Санта-Хрякусом. Как это лучше сделать? Написать ему письмо и сунуть в каминную трубу?
– Да, сэр, но сегодня это не получится, – ответил Думминг. – Сегодня он занят доставкой подарков.
– Значит, никак нельзя узнать, где он сейчас находится? Проклятье.
– Впрочем, возможно, к нам он еще не заглядывал, – продолжал Думминг.
– А с чего бы ему сюда заглядывать? –
Библиотекарь свернулся калачиком и натянул на уши одеяло.
Как всякий орангутан, он тосковал по теплу тропического леса. Проблема заключалась в том, что он никогда не видел тропического леса, потому что превратился в орангутана, будучи уже взрослым мужчиной. Но что-то в его костях имело представление о таком лесе, и поэтому он люто ненавидел зимнюю стужу. Однако он был библиотекарем, и те же самые кости строго-настрого запрещали ему разводить огонь в библиотеке. В результате одеяла и подушки исчезали из всех комнат Университета и собирались в справочном отделе библиотеки, где библиотекарь проводил все самые холодные зимние дни.
Перевернувшись на другой бок, он поплотнее закутался в портьеры казначея.
Но что-то скрипнуло рядом с его логовом, а потом послышался шепот:
– Нет-нет, не зажигайте лампу!
– А я все думал, почему его не видно весь вечер…
– В канун страшдества он рано ложится, сэр. Ага, вот…
Донесся шорох.
– Нам повезло. Тут пусто. Кстати, очень похоже на чулок казначея.
– И он вывешивает его каждый год?
– Очевидно.
– Но он далеко не ребенок. Может, виной всему детское простодушие?
– Возможно, орангутаны мыслят иначе, аркканцлер.
– Как ты думаешь, в джунглях они тоже так поступают?
– Вряд ли, сэр. Во-первых, там нет каминных труб.
– А еще у них очень короткие ноги. В чулочно-носочной области орангутаны явно страдают. Но могли бы додуматься вывешивать перчатки. Санта-Хрякусу пришлось бы работать в две смены, учитывая длину их лапищ.
– Отлично, аркканцлер, теперь нам остается только ждать…
– А что это там стоит? Ничего себе! Бокал хереса! Зачем добру пропадать?
В темноте что-то забулькало.
– Я думаю, он предназначался для Санта-Хрякуса, сэр.
– И банан?
– А бананы – кабанам.
– Кабанам?
– Ну да, Долбиле, Клыкачу, Рывуну и Мордану. – Думминг замолчал, потому что вдруг понял: взрослый человек не должен помнить такие вещи. – Во всяком случае, так считают дети.
– Бананы – кабанам? Некоторое нарушение традиции, не правда ли? Я бы оставил им желуди. Или яблоки, брюкву, в конце концов…
– Да, сэр, но библиотекарю нравятся бананы.
– Очень питательный фрукт, господин Тупс.
– Конечно, сэр. Хотя, если говорить честно, это не совсем фрукт, сэр.
– Правда?
– Да, сэр. С точки зрения ботаники это особый вид рыбы. А согласно моей теории, он эволюционно ассоциируется с крулльской морской иглой, которая тоже желтая и плавает гроздьями или косяками.
– И живет на деревьях?
– Обычно нет, сэр. Банан явно захватил новую нишу.
– О боги, неужели? Странно, но я всегда недолюбливал бананы и крайне подозрительно относился к рыбе. Это все объясняет.