Мрачный Жнец
Шрифт:
— Откуда мне-то знать?
— А откуда знают другие? — парировал главный философ. — Представьте себе такую картинку, просыпается кто-нибудь утром и говорит: «Эй, какая классная идея меня посетила! Можно превращать людей в зомби, а все, что для этого нужно, — это печень редкой рыбы и огрызок некоего корешка. Главное теперь — найти правильное сочетание. Видите очередь у моей хижины? Вот сколько желающих. Ну, за работу. Номер девяносто четыре, печень рыбы-полосатки и маньячный корень… не работает. Номер девяносто пять, печень
— Ты что несешь? — спросил аркканцлер.
— Я просто хотел отметить маловероятность…
— Заткнись, а? — беззлобно приказал аркканцлер. — Мне кажется… лично мне кажется, что смерть — это явление непреходящее, все согласны? Смерть должен случаться. В этом и заключается смысл жизни. Сначала ты живешь, затем — умираешь. Смерть не может перестать случаться.
— Но Сдумса Смерть почему-то проигнорировал, — напомнил декан.
— Да, смерть — есть, — не обращая на него внимания, продолжал Чудакулли. — Все когда-нибудь умирают. Даже овощи.
— Сомневаюсь, чтобы Смерть когда-нибудь наведывался к картофелине, — неуверенно произнес декан.
— Смерть посещает всех, — твердо заявил аркканцлер.
Волшебники с умным видом закивали.
— Знаете, — чуть погодя высказался главный философ. — Я когда-то читал, что каждый атом в наших телах меняется каждые семь лет. Новые атомы присоединяются, старые отваливаются. Это происходит постоянно. Правда здорово?
Главный философ умел поспособствовать разговору — так густая патока помогает шестеренкам крутиться.
— Да? — помимо собственной воли заинтересовался Чудакулли. — А что происходит со старыми атомами?
— Понятия не имею. Наверное, порхают где-то, пока не присоединятся к кому-нибудь еще.
Аркканцлер выглядел оскорбленным:
— Что? К волшебникам они тоже присоединяются?
— Конечно. К любому человеку. Это и есть чудо мироздания.
— Да? А по-моему, это просто плохая гигиена, — заявил аркканцлер. — И что, ничего не изменишь?
— Вряд ли, — с сомнением произнес главный философ. — Не думаю, что стоит изменять порядки мироздания.
— Но это означает, что все мы, все вещи вокруг не являются целыми, они состоят из чего-то еще, — заметил Чудакулли.
— Да, это и есть самое удивительное.
— Просто ужасно. Отвратительно, — твердо возразил Чудакулли. — Тем не менее я хотел сказать… О чем я хотел сказать? — Он замолчал, пытаясь вспомнить ход беседы. — Да, нельзя отменить смерть, вот что я хотел сказать. Смерть не может умереть. Это тоже самое, что просить скорпиона ужалить самого себя.
— Кстати говоря, — вмешался главный философ, у которого на все был готовый ответ. — Скорпиона можно-таки заставить…
— Заткнись, — велел аркканцлер.
— Но мы ведь не можем допустить, чтобы по городу шлялся воскресший из мертвых волшебник! — воскликнул декан. — Кто знает,
— Это правильно, — кивнул Чудакулли. — Для его же блага. И особых трудностей я здесь не вижу. Существуют сотни способов справиться со всякими там умертвиями.
— Чеснок, — решительно произнес главный философ. — Мертвецы не переносят чеснок.
— И я их понимаю, — сказал декан. — Сам это дерьмо терпеть не могу.
— Мертвец! И он тоже! Мы все мертвы! — мигом завопил казначей, тыкая в декана пальцем.
Никто не обратил на казначея ни малейшего внимания.
— Кроме того, есть определенные святыни, — продолжал главный философ. — Обычный умертвий, только взглянув на них, тут же обращается в прах. Кроме того, воскресшие мертвецы не выносят солнечного света. В крайнем случае можно попробовать похоронить его на перекрестке. Это никогда не подводило. А еще в мертвецов, заведших привычку шататься среди живых, вбивают кол, чтобы они больше не поднимались.
— На всякий случай стоит смазать этот кол чесноком, — добавил казначей.
— М-м, да, верно. Это не помешает, — неохотно согласился главный философ.
— А вот хороший кусок мяса никогда не следует натирать чесноком, — заметил декан. — Достаточно немного масла и специй.
— Красный перец тоже хорош, — радостно присоединился к беседе профессор современного руносложения.
— Заткнитесь, а? — велел аркканцлер.
Плюх.
Петли шкафа наконец не выдержали, и содержимое вывалилось на пол.
Сержант Колон из Городской Стражи Анк-Морпорка нес ответственное дежурство. Он охранял Бронзовый мост, связывающий Анк и Морпорк. Охранял, чтобы мост не украли. Когда речь шла о предотвращении преступления, сержант Колон предпочитал мыслить масштабно.
Некоторые граждане Анк-Морпорка считают, что настоящий городской страж, охраняющий и защищающий закон, должен прежде всего патрулировать улицы и переулки, работать с информаторами, преследовать преступников и тому подобное.
Однако сержант Колон не был сторонником подобного рода мнений. Наоборот, в ответ на подобные слова он поспешил бы заявить, что пробовать снизить уровень преступности в Анк-Морпорке — это все равно что пытаться понизить уровень содержания соли в морской воде. Любой страж закона, попытавшийся выступить против анк-морпоркской преступности, рисковал нарваться на следующую реакцию со стороны окружающих: «Эй, послушайте-ка, а этот труп, который валяется в канаве, — это же старина сержант Колон!» Нет, идущий в ногу со временем, предприимчивый и умный страж порядка должен действовать вовсе не столь прямолинейно. Он должен на шаг опережать преступника. Вот если кто-нибудь вдруг надумает украсть Медный мост, сержант Колон немедля схватит вора на месте преступления.