Мрак тени смертной

Синякин Сергей Николаевич

И так же лениво и не глядя на собеседника принялся рассказывать Ицхаку Назри историю своей жизни. Пламя плясало

в выцветших зрачках Азефа, и трудно было догадаться, что за отраженным пламенем живут равнодушие и пустота.

Уже под утро, когда серый рассвет возвестил наступление Пасхи, Азеф закончил свой рассказ событиями последних дней.

Ицхак Назри долго молчал.

– Значит, вот что они уготовили нам, – нарушил он тягостное молчание. – И Симон должен трижды отречься от меня, и окружающие отшатнуться. А этот эсэсовец омоет руки… И эти двое, что пойманы были за воровство у заключенных…

– Да, –

сказал Азеф.

– И воскресения не будет, – сказал Назри, – человеческая смерть – это как заход солнца: зайдя на западе, человеческая жизнь не возвратится, пока не совершит новый виток.

Он положил длинные худые пальцы на костлявое плечо Азефа.

– Бедный, бедный Евно, – сказал он. – И ты все это носишь в себе?

Азеф вздрогнул.

Против воли он заплакал и, чувствуя, как бегут теплые струйки по его морщинистым щекам, уже больше не сдерживался. Ицхак Назри прижал голову старика к своей груди и гладил грязные седые волосы Азефа, негромко повторяя:

Конец ознакомительного фрагмента.