Мрак. Сотня смертей
Шрифт:
Конечно, я все еще не достиг нужного уровня. Но есть подозрение, предчувствие, что это особо мне не поможет, и циклопы не разбегутся в страхе, узнав, что к ним идет грешник пятого уровня. Как сказал Leon, тут тащит только скилл, а прокачка особой роли не играет.
Эх, если бы все враги были тупыми, как миджиты. Как старые миджиты. Потому что новые — легко начистили мне рыло. Трюк с камнем можно вычеркивать. А что тогда остается? Я начал загибать пальцы: есть жало вучи-вучи, вызывающее паралич, копье, примерно в два раза длиннее лезвия богини
Я слегка приподнял ладонь, и Агни, лишившись ласки, беспокойно заерзала на моем животе.
— Жаль, что надгробия не деревянные, — сказал я, вновь опуская руку на флэйминга. — Так бы отдал их тебе на растерзание, а сам бы постоял в сторонке, пока они выгорят, как костер в лагере.
Пропавший вместе со своей бородой и нравоучениями Одо советовал не только наблюдать, изучать и думать, но и искать слабости. А какая может быть слабость у огромного каменного циклопа-надгробия, кроме широкого ока, куда так легко попасть, например… из недавно найденного арбалета? Стрелок из меня никакой, но и по отвесным стенам я в реале не лазил как человек-паук.
Со стороны улицы послышались шаги, и я обернулся на звук. Борода возвращался на покинутый пост, совсем не чувствуя за собой никакой вины.
— Явление Христа народу, — буркнул я, когда Одо с удивлением покосился на разведенный без его ведома и по неясной причине костер. — Где ты был? Вернее, где были все?
— В таверне «Бычья голова», — спокойно ответил Борода, усаживаясь по другую сторону от костра. — Она там, в южной части города.
— И что вы там делали?
— Отмечали с Инвилом.
— Что?
— Твою пятую смерть, — советник вытащил книгу и провел указательным пальцем по странице. — Bоbo1978134. Грешник. Количество смертей — пять. Убит Двуглавым Эгву, отравлен ядом лесных нуси, раздавлен…
— Прекрати! Пожалуйста, не напоминай мне подробности моей гибели. Не очень-то приятно, знаешь ли, слушать то, как тебя раздавил огромный членистоногий ком.
— Хорошо, больше не буду.
Советник закрыл книгу, опустил ее в сумку.
— Ты был только с Инвилом?
Господи-божечки, устраиваю допрос, как моя бывшая.
— Ну-у, еще трактирщик и Мим, король всех бродяг. Рассказал им про то, что ты считаешь Нвалию и меня ненастоящими, — хохотнул Одо. — Все долго смеялись. Очень огорчились, что я не взял тебя с собой.
— А грешники и мученики?
— Что грешники и мученики? — не понял Борода.
— Их с вами не было?
— С чего бы им там быть? — вновь удивился советник.
Мне захотелось его ударить.
— Ну потому что они тоже исчезли. И если с тобой и кузнецом ситуация прояснилась, то с ними все еще нет. Прежде у колокольни яблоку негде было упасть, а сегодня ветер гуляет.
— А-а, — протянул Борода. — Вот ты о чем. Ты осквернен. Поэтому тебе больше не стоит видеться с другими смертными.
— Это
— Потому что каждая смерть оставляла на тебе печать гниения, а твое тело не предназначено для столь тяжких испытаний.
Я едва не бросился на него с кулаками.
— То есть я никогда не смогу снова увидеть Юи?
Меня трясло от раздражения.
— Сможешь, если очистишься.
— И что для этого нужно? Искупаться в козлиной моче или сесть голым задом на муравейник?
— Нет, — серьезно ответил Борода, не оценив мою шутку. — Ты должен пройти агхарам. Сейчас для тебя это единственная возможность смыть скверну.
— В чем суть?
— В поединке. Это древний воинский обряд с особо сильным противником. Мы их называем атту. Любой грешник и мученик, одолевший атту, может рассчитывать на божественное очищение.
— О, слушай, а кмины на кладбище — это случайно не атту? — заинтересовался я.
— Нет.
— Странно. Выглядят как самые настоящие атту, — с сожалением проговорил я. — Тогда где мне их искать?
— Одного из них ты уже встречал. В пещере, на Вороньем берегу.
Я обреченно вздохнул и подумал, что лучше бы сел голым задом на муравейник. Это было бы крайне унизительно и болезненно, но совсем не смертельно, в отличие от поединка с Двуглавым Эгву.
— Ну хотя бы, где найти болты для арбалета, ты знаешь?
— Если ремеслом владеешь, можно и самому смастерить из дерева, перьев и металла. Или купить у кого-нибудь.
Перья и металл лежали в сумке, но дерева не хватало, а единственный известный торговец им не промышлял. Возможно, лишь пока не промышлял.
Я посадил Агни в кармашек и, поднявшись, позвонил в колокольчик, вызывая портал. Отмечали они… Я уже хотел отправиться к кузнецу, но вспомнил про пустую флягу и, оставив портал, подошел к фонтану, чтобы ее наполнить. Мелкие брызги падали на лицо и ладони; приятно журчала целительная вода цвета лазури.
На Тай-Кали было очень мало рек и водоемов, а дожди встречали как мессию, настолько они были редкими. И первое, от чего я обалдел, когда попал на Землю, — от нереальных объемов влаги. Казалось, воды было больше, чем песка на моей родине. Даже сквозь Сильвернест протекала настоящая речка.
Я опустил флягу в чашу фонтана, и к поверхности поплыли крупные пузыри. Вода в фонтане ничем не отличалась от настоящей — текла, струилась, журчала, как веселый лесной ручеек, и лепила из воздуха пузыри. От нее намокали руки и поверхность фляжки. Но стоило лишь отхлебнуть из полного сосуда, как вся оставшаяся целебная влага чудесным образом испарялась, повинуясь силе игровых условностей.
Вспомнив, как сделал свой первый глоток на холмах, я подумал, что последнее очко, наверное, все-таки следует потратить на жизнь. Бегаю я уже чуть дальше и чуть дольше, но любой упырь, кроме мелких вучи-вучи, одним ударом вышибает из меня дух. А если не вышибает, а травит, то я все равно сползаю во тьму, потому что не успеваю достать ядогон.