Мрак
Шрифт:
Затем в сознание проникли два голоса. Мужчина и женщина негромко беседовали, но, прежде чем начал понимать смысл слов, ноздри дрогнули раз-другой, поймали запахи, и он уже знал, где он, кто сидит над его распластанным телом, что едят и что будут есть попозже.
— Зачем? — шепнул он.
Губы почти не двигались. Он чувствовал как промерз, как насквозь промерзло и все тело, внутренности, сердце. Его не услышали, потому что голоса продолжали журчать с той же неторопливостью. Он наконец начать
— ...да не жалко мне трав... И горной смолы не жаль. Это ты зазря нес его столько.
— Ничего, — возразил другой голос, молодой и сильный. — Пусть ему и осталось жить до первого снега, но все же и лишний денек жизни на дороге не валяется!
— Ну-ну... Он умирал счастливым, ты ж видел улыбку на его лице. Когда замерзают, то это легкая и приятная смерть. А какой умрет теперь?
Мрак ощутил как два взгляда пробежали по его телу. Он буквально чувствовал как ощупывают лицо, скулы, челюсти, пытаются поднять опущенные веки.
— Да, — донесся наконец мужской голос, в котором появились другие нотки, — такие так просто не мрут.
— И не замерзают, — сказала женщина задумчиво.
— Какая-то тайна... Он должен был бы умереть, перебив толпы врагов!
— Или что-то свершив. Такие люди умеют строить... или ломать.
Мрак ощутил по движению воздуха, что мужчина поднялся:
— Ну, это твое дело отгадывать тайны. А я простой охотник... Пойду, а то брат начнет глодать барана прямо с шерстью.
Послышались шаги, потом — изумленный возглас. На грудь Мрака шлепнулось что-то тяжелое, холодное, мокрое. По лицу пробежал быстрый горячий язык.
Сразу два голоса:
— Жаба!
— Так это... Неужели тот, о ком столько говорят?
Голоса звучали громче, назойливее. Мрак заскрипел зубами, но открыл глаза. И снова закрыл, ибо жаба радостно топталась по лицу, сопела в уши, кусала за нос, наступала холодными как сосульками лапами на глаза.
— Как она сюда попала?
Мужской голос ответил растерянно:
— Эта жаба пыталась растормошить его. Но я не думал...
— Эх ты! Как такая бедненькая, сумела добраться по твоим следам?
Мрак пошевелил рукой, пальцы нащупали Хрюндю. Это был комок льда, ее трясло, но вытаращенные глаза смотрели с любовью и обожанием. Над ним стояли, глядя на него с радостным оживлением, старая женщина, очень старая, и простоволосый молодой мужик в одежке из бараньей шкуры.
— Очнулся? — спросил мужик довольно. — Ну вот и хорошо. Я только малость помог твоей жабе. Вряд ли дотащила бы. Отдыхай, а я побег. Брат мой уже воет.
Он явно не ждал от Мрака слов благодарности, кивнул и ушел, а женщина присела близ Мрака на корточки:
— Меня зовут Эмела. Ты помнишь, что замерзал от голода и холода? Такое уж твое горькое счастье.
Мрак
— Помню ли... Да, я все помню.
Она внимательно смотрела в его измученное лицо. Кивнула, видя, что говорит совсем о других воспоминаниях. Мрак равнодушно наблюдал, как она отодвинулась в глубину пещеры. Послышались голоса, но далекие, ведьма явно переговаривалась с другими ведьмами.
Потом в поле зрения снова появилось ее лицо. Глаза смотрели серьезно и печально:
— За тобой прибудут.
Она ждала некоторое время, но ему было все равно, кто прибудет, и что с ним сделает. Тело мертво, только и чувствовал холодные лапы озябшей Хрюнди.
* ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ *
Глава 41
Сперва он равнодушно смотрел на лица, что то появлялись, то исчезли, потом начал узнавать, но без всякого интереса или удивления.
Он находился в прикордонной крепости. Когда-то ею владел Волк, но после возвращения Додона ушел в горы. Не стал дожидаться, когда явится грозный Рогдай, пожгет и порушит. Теперь это было пожаловано Медее.
С вялым интересом Мрак обнаружил, что слишком часто перед ним мелькает знакомое лицо, но то ли давно не бритое, то ли с зачатками кудрявой бороды. С трудом вспомнил, что с этим человеком связано какое-то бегство, скитания.
— Гонта, — прошептал он.
Человек счастливо рассмеялся:
— Узнал, наконец? Ну, ты возвращаешься к людям.
Мрак покачал головой, но смолчал. Гонте не понять, что если вернуться к ним, то он будет меньше общаться с Нею.
Гонта исчез, появились другие люди. Мрак ощутил, что его переодели, повели. Потом перед ним появился стол, еда, серебряные кубки, чаши, чары. Так как же безучастно он пил и ел, не чувствуя ни вкуса, ни запаха. А потом в сознание прорезался голос:
— Светлана?.. Светлана вряд ли пригласит. Это дело рук Додона. А еще скорее — постельничего Кажана. Это еще тот подлец! Да и Руцкарь совсем сподлился... Светлана в стороне.
Это волшебное имя осветило темный мир, в котором он находился. Из нереальности выступили лица, люди, столы, стены, он ощутил запахи, услышал голоса, смех, разговоры. Он находился в просторной палате. Стены из старого камня, воздух пропитан запахами еды, вина, сгорающей смолы. Справа Гонта, непривычный с порослью на щеках, слева Медея. Теперь она сменила жемчужные нити ожерелья на три ряда крупных бриллиантов. Они блистали предостерегающе, как броня, и Медея была в них похожа на крупную бойцовскую собаку.