Мраморный рай
Шрифт:
Батрак оставил его реплику без внимания и продолжал:
— …и теперь администрация станции вправе рассчитывать на…
— Выйди на, — сказал Макс, приподнимаясь и не глядя на него. Илья сделал осторожный шаг назад, потом еще один. — Пожалуйста, на… Сейчас ребенок допьет чай, и мы двинем… в пытошную.
Денис вздрогнул и со страхом посмотрел на отца.
— Дядя Макс шутит, — сказал Сергей.
— Жду снаружи, — сухо обронил Илья Михайлович и смешной вихляющей походкой покатился к выходу из столовой.
Макс так ничего и не объяснил, а Сергей не стал расспрашивать.
Обидчиво поджавший пухлые губешки Батрак повел
На деревянной двери в стене белой краской, довольно аккуратно, было выведено: «Администрация».
Помещение было небольшим, метров десять. Стол, несколько табуретов. Денис, Сергей и Макс расселись, Илья Михайлович остался стоять. Двух минут не прошло, в комнату энергично шагнул высокий мужчина в старом, но аккуратном костюме, рубашке без галстука, тщательно выбритый и причесанный. Сергей узнал его — он следил за ними вчера, когда они шли по станции. Вошедший окинул присутствующих цепким взглядом:
— Все собрались? Отлично… Макс приподнялся:
— Боря, ты, что ли?
— Я, Макс. Здорово. Присаживайся. Илья, ты тоже сядь, что ли, не люблю, когда ты маячишь… — Вошедший опустился на свободный табурет. — Итак. Поскольку вы из диких… Я имею в виду, подмосковных, я вам короткий урок политической грамотности дам. Вы находитесь на станции «Новогиреево» бывшей Калининской линии. Конечная станция с края — «Новокосино». Меня зовут Борис Михеев, я заместитель руководителя станции по безопасности, без меня здесь даже мыши не бегают. Илья Михайлович является куратором от администрации Калининской конфедерации, в которую мы входим. Столица — на станции «Площадь Ильича». «Марксистская» входит в состав Союза станций Кольцевой линии — Ганзы — и нам не подчиняется. На «Третьяковской» вообще бардак… Но об этом после. Теперь по существу. Наша ветка — одна из наиболее вменяемых и спокойных во всем метро в экономическом, политическом и социальном аспектах. У нас хорошие, давние связи с Ганзой, на установление которых в свое время было потрачено много сил, времени и… но оно того стоило. На наших станциях стопроцентная трудовая занятость. Анархисты с «Войковской» — ох, доберусь я когда-нибудь до Нестора… — и свинари с «Речного» распространяют слухи насчет того, что у нас тут привидения пешком ходят, власти никакой и вообще кошмар и ужас… Вы сами можете убедиться, что все это ложь… Хочу послушать вас: кто такие, откуда пришли и зачем к нам.
Боря, давай я в двух словах… — начал было Макс, но Михеев оборвал его:
— Пусть Коломин. С тобой после переговорим. Сергей рассказал о колонии, нашествии хищных шмелей, путешествии через город, поле и лес. У Батрака откуда ни возьмись в руках оказались блокнот и карандаш; он стал делать быстрые пометки в продолжение Сергеевой саги. Михеев слушал внимательно. Ни малейших признаков недоверия на его лице или на лице Батрака Сергей не замечал — впрочем, как и симпатии или расположенности в отношении гостей.
Детали о способностях Дениса Сергей покамест опускал, и без них в истории получались прорехи, неубедительности', он, как умел, латал на ходу. Пока говорил, бросал быстрые взгляды в сторону Дениса; тот сидел неподвижно, глядя в одну точку.
Когда Сергей умолк, Михеев некоторое время переваривал услышанное. Потом сказал:
— Допустим,
— Что значит — допустим?! — возмутился Макс. — Боря, ты совсем на административной работе нюх потерял?! Ты же видишь — я с ними! Я за них ручаюсь!
Михеев без выражения посмотрел на него.
— По нашей жизни, — сказал он, — никто ни за кого ручаться не может. Тем более — верить в поручительства. Сергей Дмитриевич, а к нам вы зачем?
Момент истины, подумал Сергей. Говорить или нет насчет Возницына? Хотя — что плохого?
— Я ищу моего бывшего руководителя Эдуарда Возницына, — твердо сказал Сергей, глядя Михееву в глаза. — Случайно выяснилось, что он работает…
— Зачем вам Возницын? — быстро спросил Михеев, слегка побледнев.
Сергей помолчал, формулируя.
— Много лет назад, перед самым Катаклизмом, в лаборатории, которую он возглавлял, в Яншине, он поставил опыт. На своих подчиненных. Тогда уже всерьез готовились к войне, изучали новейшие возможности противодействия облучениям, лечение последствий… Подчиненными этими были мать Дениса… Полина. Моя жена. И я. Нужно было для испытания защитных препаратов. Средства были экспериментальные, запас ограничен. Когда началось… Мы уже пострадали. Эдуард Георгиевич переправил нас в институт и оставил небольшой запас препаратов. Мы с Полиной принимали их, и на какое-то время наступала… ремиссия. Но лекарства закончились, новых Возницын не прислал, и недавно моя жена… — голос его дрогнул, — умерла.
— Теперь умираете вы, — жестко констатировал Михеев.
— Да, — сказал Сергей. — Я рассчитываю, что Возницын сможет помочь. Мне хуже с каждым днем, и я опасаюсь, что мой сын… останется один.
— Понятно, — кивнул Михеев и посмотрел на Батрака, сидевшего рядом. — Как полагаешь, Илья, не лгут голубчики? — Тот пожал плечами. — Вчера вечером в туннеле на перегоне «Перово» — «Новогиреево» погиб Павел Литягин, помощник и правая рука Возницына. Вы, Сергей, его помнить не можете, они стали работать вместе только здесь, в метро. Литягин и сотрудник линейной медслужбы, которой руководит Возницын, были убиты странным оружием — стрелами. Исчезли медикаменты, которые отправил на «Новогиреево» Возницын. Но это еще не все. Сегодня утром выяснилось, что Эдуард Георгиевич пропал.
Глава 2
Мир перед глазами Сергея поплыл. Он почувствовал острую боль в груди, как будто в сердце вонзили раскаленный прут. Здесь сказка неожиданно обрывается… Последняя надежда рухнула. Столько опасностей преодолеть, такой путь проделать — и ради чего? Чтобы выяснить, что на этой, по уверениям Михеева, вполне благополучной ветке метро так же, как в верхнем мире, убивают людей (чем, он сказал? стрелами? но какого дьявола стрелами? у них же здесь огнестрельное оружие повсеместно…). И именно сейчас, когда цель была так близка, Возницын пропал… Будто нарочно.
Он стал заваливаться набок. Встревоженные голоса окружающих доносились как сквозь вату, потешно искривлялись и, наконец, пропали вовсе — как и окружающий мир.
Сергей увидел Полину — молодую, одетую в легкое летнее кремовое платье. Она бежала по пустому солнечному ничто, весело смеялась и звала его за собой. Откуда-то пришло понимание, что пока он не может к ней присоединиться; очень скоро — но не сейчас. Сергей жалел об этом и даже, кажется, плакал. Тянул руки, хотел просто прикоснуться к любимой, ощутить ее тепло… Но она была недостижима.