Мщение Баккара
Шрифт:
— А вы здесь уже около месяца, а перед этим вы жили в Ницце.
— Решительно ничего не помню.
— Однако, граф, это совершенно верно.
— Ну, а раньше этого?
— Прежде вы лечились у себя.
— Так сколько же времени продолжалась моя болезнь?
— Целых три месяца.
Граф приложил ко лбу руку и, казалось, весь погрузился в прошлое. Так прошло несколько минут, и наконец он сказал:
— Но когда же я помешался?
— В то самое время, когда вышли на дуэль с Ролланом де Клэ и держали уже в своих
— И что же?
— Что? То, что с вами сделался припадок умопомешательства. Вы встали на колени перед Ролланом де Клэ.
— Какой ужас! — прошептал граф, мгновенно побледнев.
— И стали принимать себя за него. Вы стали извиняться перед ним, как будто бы Роллан де Клэ извинялся перед графом Артовым.
— Боже! — прошептал граф. — Неужели то, что вы мне рассказываете теперь, виконт, — правда?
— Клянусь честью.
— Что же я сделал потом?
— Вас, конечно, отвезли домой.
— Ко мне?
— Да.
— В улицу Пепиньер?
— Да, мой друг. Граф вздрогнул.
— Но… ее там не было? — прошептал он.
Он не мог произнести ее имени, он задыхался.
— Она была там.
— И видела меня?
— Она ухаживала за вами, она сама возила вас в Ниццу и привезла вас оттуда.
— О, — проговорил граф, — это уж слишком позорно. Я должен отомстить за себя.
— Я даже хотел предложить вам это сам, — сказал холодно Фабьен. — Необходимо убить господина де Клэ и ту женщину, которая любила его. Надо же убить их вместе.
— О! Они теперь вместе?
— Вероятно.
Губы графа задрожали. Вечно спокойный Фабьен, казалось, превратился совершенно в другого человека.
— Что же вы хотите, — проговорил он— иметь сумасшедшего мужа очень удобно.
— Ну, теперь мое сумасшествие уже прошло, — проговорил яростно граф, — и я докажу им обоим.
— Вот посмотрите, — сказал ему тогда Фабьен и подал письмо без подписи, написанное тем почерком, который так походил на почерк графини Артовой.
Это письмо было одно из полученных Ролланом писем, которые он все сохранил у себя. Для чего это было сделано — это было тайной доктора Самуила Альбо.
Это письмо было без числа, и в нем заключалось только следующее: «Приходите в одиннадцать часов в маленький домик».
— Вы видите, что она ждет его.
— Но где, когда? — вскричал глухо граф.
— В Пасси, в том доме, который она нарочно наняла для этого.
— И это… сегодня?
— Да, мой друг. Поедемте туда, теперь как раз самое время.
— Поедемте, поедемте, мой дорогой друг.
— Поедемте, — сказал Фабьен.
Виконт постучал в перегородку, и на этот зов явился лакей.
Граф сразу узнал его — это был его камердинер.
— Вот видите, я совсем поправился, — заметил граф, — я узнал своего камердинера.
Через несколько времени граф был уже совсем одет и пошел с Фабьеном д'Асмоллем в сад.
— Говорите, —
— Нет, отомстите сперва, — ответил Фабьен и передал графу красивый кинжал, вложенный в черные кожаные ножны.
— Будьте спокойны, — проговорил тогда граф, — моя рука не дрогнет.
Пока они разговаривали таким образом, они прошли через весь сад и подошли к решетке его. Здесь их ждала карета Фабьена. Они сели в нее, виконт крикнул кучеру: «В Пасси!» — и карета быстро покатилась. Через час они остановились. Фабьен и граф Артов вышли из кареты.
Фабьен провел тогда Артова к маленькому домику, в котором Ребекка принимала обыкновенно Роллана де Клэ. У домика стоял щегольской экипаж.
— Это ее карета, — заметил Фабьен и позвонил.
Дверь тотчас же отворилась, но горничная, отворившая ее, при виде двух незнакомых мужчин как-то смутилась и поспешно сказала:
— Барыни нет дома.
— Она дома, — сказал резко Фабьен. — Мы друзья господина Роллана де Клэ, и ты обязана пустить нас.
— Как нужно доложить о вас?
— Никак. Возьми вознаграждение, — добавил он и, взяв графа за руку, прошел с ним осторожно на цыпочках через приемную и поднялся по лестнице.
На площадке первого этажа д'Асмолль остановился и посмотрел на графа, который был бледен как смерть.
— Слушайте, — сказал он. — Я слышу их голоса. Граф прислушался и задрожал всем телом. Тогда он нагнулся к замочной скважине.
Перед ним сидела женщина, развалясь небрежно на кушетке. Она была освещена светом из отворенного окна. Это была графиня Артова, но покрытая уже морщинами и постаревшая на три или четыре года. На коленях перед ней стоял молодой человек и держал ее руки. Граф узнал в нем Роллана де Клэ.
Артов, не помня себя от бешенства, вышиб дверь и бросился с поднятым кинжалом в комнату, где так мирно сидели любовники, но в ту минуту отворилась другая дверь, в нее вошла женщина и встала между ним и испуганною четой, поспешно вскочившей со своих мест. Кинжал выпал из рук графа, и он остановился в недоумении.
Женщина, вошедшая теперь в комнату, была другая графиня Артова, но моложе и прекрасней той, у ног которой сидел Роллан де Клэ.
— Итак, милый мой Станислав, которая же из нас твоя жена? Кто из нас носит твое имя?
Граф вскрикнул. Он все понял и лишился чувств. В это время вошел доктор Самуил Альбо.
— Успокойтесь, графиня, теперь ваш муж спасен, — сказал он, — этот последний кризис послужил спасением для него.
Через несколько часов после этого граф Артов сидел у окна в маленьком домике в Пасси.
Д'Асмолля уже там не было. С графом находились графиня, Роллан де Клэ и доктор Самуил Альбо.
— Друг мой, — сказала графиня, — теперь мы можем жить спокойно и счастливо. Сэр Вильямс умер, а наследник всех его пороков приведен в полнейшее бессилие.