Мщение или любовь?
Шрифт:
Никос мысленно застонал: он выкинул его только сегодня утром, но, видимо, промахнулся.
– Марки греческие, – произнесла Анна.
– Ты смотрела это резюме? – он схватил первый попавшийся лист.
Анна поднялась на ноги и поправила юбку.
– Штамп неразборчивый… Ты когда его получил? – вернулась она к прерванной теме.
– Вчера.
Она заправила за ухо прядь волос и повертела нераспечатанный конверт в руках.
– Как оно попало в корзину для мусора? – Никос пожал плечами.
Анна подняла
– Ты не собираешься его прочесть?
– А как ты считаешь, если оно лежало рядом с корзиной для мусора? – В нем проснулось раздражение.
– Но ведь это письмо от твоей мачехи!
– Мне об этом известно, – сухо сказал Никос.
– А вдруг она хочет наладить отношения с семьей своего мужа, а ты…
– Нет никакой семьи, – оборвал ее Никос. – Отец ничего для меня не значил и никогда не будет значить. Он мертв. Какое мне дело до его вдовы? Если она хочет писать письма – это ее право. Читать их или нет – право мое.
Никос слишком хорошо помнил первое письмо этой гречанки и новость, которую она обрушила на него. Отец умер и оставил ему долю в судовой компании – то, чем он так стремился завладеть, в молодости. Но эта новость потрясла его куда меньше, чем другая. Оказалось, его отец выступил тем анонимным инвестором, на чьи деньги была основана компания «Ставракис Ризортс» и построен его первый отель.
Он не приехал на похороны, не стал знакомиться со своими единокровными сестрами и отказался от акций. Ему ничего не нужно от людей, которые значили для отца больше, нежели он сам и его мать.
Но больше всего Никоса потряс тон письма. От каждой его строчки веяло добротой, тогда как он был готов к ненависти. В ту ночь Никос, оглушенный и растерянный, нашел успокоение в объятьях Анны, в ее постели. Тогда-то и был зачат Майкл…
Словно прочитав его мысли, Анна сказала:
– Послушай, Никос, встать на ноги тебе помог отец, почему же ты продолжаешь его ненавидеть?
– Если бы я знал, что за тем анонимным инвестором скрывается отец, я бы не взял его денег. Он соблазнил мою мать, уже, будучи женатым, сделал ей ребенка и отослал в Нью-Йорк, как… посылку. Отец для меня не существует. – Его губы превратились в узкую полоску.
– Но твоя мачеха…
– Не называй ее так.
– По ее словам, он каждый месяц присылал вам деньги, которые твоя мама отправляла назад, – настаивала Анна.
Да, именно так написала та женщина. Как и то, что ее муж любил Никоса и несколько раз порывался приехать и навестить его, но мама отказала. Эта женщина даже написала, что именно мать Никоса настояла на том, чтобы уехать в Нью-Йорк. Их отъезд разбил ее мужу сердце.
Никос не знал, кому верить.
Но мама заботилась о нем до самой своей смерти. Она – единственная, кого он знал. Он не может ее предать. В любом случае все уже давно в прошлом. Пусть там оно и покоится. Поэтому он не читает этих
– Если ты не хочешь его прочесть, я хочу.
Никос удержал ее за руку.
– Как ты быстро ухватилась за возможность устроить мои семейные дела. Чтобы забыть о своих?
– Что ты имеешь в виду?
– Прошло уже больше недели, а ты до сих пор не сказала, зачем приезжала твоя сестра.
– Обычная семейная ссора, – пытаясь вырвать свою руку, пробормотала она, но Никос держал её крепко.
– И она имеет отношение к Виктору?
Анна рванула руку на себя с силой, которой Никос от нее не ожидал.
– Тебя это не касается! Я в состоянии сама… – Дрожащей рукой она взяла ножичек для бумаг и сделала резкое движение. Ножик прошел сквозь конверт и чиркнул по ладони. Анна вскрикнула от боли.
– Покажи, – потребовал Никос, поднимая ее ладонь с осторожностью, идущей вразрез с его тоном. Кровь окрасила края рукавов его рубашки, пока он изучал рану. – Зашивать не понадобится, – вынес он вердикт. – Продезинфицировать, наложить повязку и ждать, когда заживет. – Никос сам промыл ей рану, вытер насухо и, перед тем как намазать антисептиком, предупредил: – Будет немного щипать.
Анна поморщилась от боли, но не произнесла ни слова. Лицо Никоса скривилось, словно ее боль передалась ему.
– Спасибо, – слабо улыбнулась Анна, когда он закончил накладывать повязку.
– Анна… Скажи мне, что связывает вашу семью с Виктором.
– С чего ты взял?
– Не отпирайся: врать ты не умеешь.
– Это вопрос, который касается только нашей семьи. Мы решим его сами. Спасибо за помощь. Она потянула руку. Никос позволил ей выскользнуть из своей ладони.
– Ты ошибаешься. Меня это касается, если этот вопрос затрагивает Майкла.
– Ты думаешь, я бы стала подвергать его опасности?
Никос выразительно посмотрел на нее, подняв брови.
– Иди к черту, – не выдержала Анна.
– Либо ты скажешь мне сама, либо я выбью правду из Виктора, либо Купер проследит за Натали.
Анна посмотрела ему в глаза и прочитала в них непреклонную решимость.
– Пожалуйста, не надо, – прошептала она. Плечи ее поникли. – Мы в долгу, – все же сдалась она и села в кресло, не поднимая глаз от пола.
– Сколько?
На секунду закрыв глаза, она выдохнула:
– Было шесть миллионов. Осталось четыре.
– Почему ты не обратилась ко мне за помощью?
– Я рассчитывала продать особняк… ну, ты знаешь, – она поспешила проскочить опасное место. – Но чтобы получить за него хорошие деньги, мне бы сначала потребовалось изрядно потратиться. Виктор купил его за два миллиона. В счет долга.
– Почему?
Анна упрямо не встречалась с ним взглядом.
– Натали сказала, что он хочет переделать его. И преподнести мне в качестве свадебного подарка, – еле слышно сказала она.