Мститель из Атлантиды
Шрифт:
— Париж — опасное место для иностранцев в наши дни, — сказал он. Не одни вы были осуждены без причины. Без сомнения, какой-нибудь ваш враг в Париже обвинил вас перед Революционным комитетом в том, что вы реакционер.
— Может быть, и так, — медленно произнёс я. — Я знаю, что у меня есть враг, который находится в Париже, хотя и не знаю точно, где он.
Это было правдой, поскольку Карнат и Этейн, я был уверен, были где-то в городе. Я не знал, какие у них теперь личности, какие у них имена, но их след привёл сюда меня и Стэна. Возможно, именно Карнат приговорил нас к гильотине, хотя я был уверен, что он не мог узнать нас
С той ночи, восемьсот лет назад, когда они бежали из замка графа Отто, мы следовали за ними поколение за поколением, тело за телом. В Италии, Испании, по всей Европе и ближней Азии мы преследовали их, но никогда больше не были так близко к ним. Теперь, в этом 1793 году, в это кровавое лето, когда Франция была охвачена пожаром Террора, казалось, наши поиски должны были закончиться навсегда.
Герцог д'Аркур поднялся на ноги, прервав мои мрачные размышления.
— Я должен вернуться к мадам герцогине. Я надеюсь, что ваше ожидание казни не будет слишком мучительно долгим, месье.
— Пока мы ждём, мы живём, — напомнил я ему.
Он с улыбкой поклонился.
— И пока мы живы, мы надеемся, даже если знаем, что надежда совершенно бесполезна. Adieu, monsieur.
Когда он ушёл, я повернулся к своему слуге:
— Ты тоже считаешь, что надеяться не на что, Стэн?
— Ты вытащишь нас отсюда, хозяин, — ответил Стэн со спокойной уверенностью, свойственной ему последние шести тысяч лет.
На следующее утро в тюрьме поднялся переполох, раздались крики и беготня охранников. Взволнованный товарищ по заключению сказал мне:
— Герцог и герцогиня д'Аркур были зверски убиты ночью. Пропали тюремщик и его жена, и считается, что это сделали они.
В этот момент в общую тюремную комнату внесли тела. Мои глаза уставились на них, расширяясь. Черепа герцога и герцогини были вскрыты, их мозги отсутствовали!
В безумной ярости я закричал Стэну:
— Герцогом и герцогиней д'Аркур были Карнат и Этейн! Они не узнали нас, а мы их! И они перенесли свои мозги в тела тюремщика и его женщины и сбежали от нас!
— Если бы я только знал! — воскликнул Стэн. — Он сидел здесь, рядом со мной!
Когда моя первая дикая ярость остыла, я сказал:
— Должно быть, инструменты и материалы, которые были нужны для операции, им тайком пронёс кто-то из стражников. Если они это сделали, то и мы сможем это сделать, Стэн.
Так и произошло. И однажды ночью мы вышли оттуда в телах двух стражников. Мы принялись лихорадочно обыскивать Париж, но Карнат и Этейн исчезли.
Грохот взрывающихся бомб сотрясал погружённый во тьму Лондон, заглушая всё новые и новые предупреждения, вой сирен и неистовый звон колоколов, которые загоняли снующих вокруг нас людей в подземные убежища. Вдалеке огромные пальцы света чертили небо, метались туда-сюда. Затем они остановились на длинной, похожей на рыбу серой фигуре высоко в небе — неуклонно движущемся «Цеппелине», из которого на великий город продолжали сыпаться бомбы.
— Стэн, со временем они учатся сражаться более эффективно. Что ты думаешь
— Мы видели много войн, хозяин, но эта — самая ужасная из всех.
— Да, но пусть они сражаются сколько их душе угодно, — сказал я. — Нас не касаются их детские войны. Главное, чтобы ни одна из этих бомб не убила Карната и Этейн. Они не должны умереть таким образом.
— Вы уверены, что они здесь, в Лондоне, хозяин?
— Почти уверен. Через полчаса мы узнаем, ложный это след или истинный.
Мы со Стэном, два безобидных с виду испанца, уверенно шли по тёмной улице лондонского Вест-Энда, не обращая внимания на грохот бомб, которые всё ещё летели на южную часть города.
Сирены продолжали выть, а самолёты — носиться над головой, торопясь атаковать чудовище. Во всём мегаполисе не было видно ни одного огонька, и на улицах не было никого, кроме нас.
Вот уже сто с четвертью лет мы со Стэном не прекращали поиски тех двоих, чей след мы в последний раз потеряли в революционном Париже. За всё это время мы так и не приблизились к ним. Затронувшие всю Европу события наполеоновских войн на годы прервали нашу охоту, и затем на протяжении всего 19-го века эти двое продолжали ускользать от нас. Однажды в царской России мы почти настигли их, но они ловко скрылись. На дюжину лет мы совершенно потеряли их след; затем он, казалось, привёл нас к британскому политику, чей фешенебельный дом я и мой слуга искали сейчас.
— Стэн, почему-то я чувствую, что наше долгое преследование приближается к концу, — сказал я.
— Я тоже чувствую что-то подобное, хозяин — такого чувства у меня ещё не было.
Мы завернули за угол тёмной улицы. Грохот бомб уже стихал, но никто ещё не отважился выйти на улицу. И вдруг, когда мы миновали чёрное устье переулка, я увидел в нём отблеск двух пистолетов, направленных прямо мне в голову.
Я знал, что мне не хватит прыти, чтобы спастись. У меня оставался лишь краткий миг мучительного осознания того, что здесь моё преследование действительно закончилось, потерянная Атлантида осталась неотомщенной, мой грех не искупленным.
Пистолеты плюнули огнём и свинцом. Но, оказалось, что Стэн заметил их в ту же секунду, что и я. Он прыгнул на них, закрывая меня собой.
— Хозяин, берегись! — крикнул он, а затем раздался грохот выстрелов, и он рухнул на землю.
— Стэн! — крикнул я, выхватил пистолет из кармана и принялся стрелять, стоя над распростёртым телом моего слуги.
Стрелявшие в нас в тёмном переулке двое, упали, когда их настигли мои пули. Я склонился над обмякшим телом Стэна.
Одного взгляда было достаточно. Обе пули пробили его череп и вошли в мозг. Я навсегда потерял своего товарища.
Я ошеломлённо смотрел на двух мертвецов в переулке. Они были весьма знакомого мне типа — грубые, жестокие лондонские преступники.
Я понял, что Карнат и Этейн узнали о нашем приближении и подослали этих людей убить меня. Теперь не было смысла искать Карната и Этейн в Лондоне. Я знал, что они уже были далеко.
Так оно и оказалось, потому что, когда я пришёл к нужному мне дому, я обнаружил, что британский политик и его любовница исчезли.
Прежде чем я пустился по их следу, я приказал похоронить моего верного, стойкого товарища, сопровождавшего меня на протяжении шестидесяти веков, на английском церковном кладбище. Над его могилой я поместил камень, на котором была высечена надпись: