Мститель Торнадо, или От провала к возмездию
Шрифт:
По совести сказать, убив себя морально,
Живем мы все в цинизме, слепоте,
Как черви, разгребая слои почвы,
В духовной абсолютной слепоте!
Вот так: приняв поспешное решенье,
Что позже вызывает сожаленье,
Нельзя исправить, повернувши вспять,
Обратно все вернув, чтоб снова не сломать.
А как хотелось бы жить в мире из чудес,
Не важно, что сие – сад, парк или лес…
Но там бы волшебство помогло помочь внезапно,
Чтоб исправлять ошибки, повернув обратно.
Но сладким медом не всегда сыты порой,
Бог
Ошибки не дано нам вечно исправлять,
Чтобы уроки мудрые могли мы извлекать.
А вот прислушаться иль нет к таким урокам –
Не буду целомудренным пророком –
Мы склонны, к счастью, сами выбирать.
А уж потом, свершивши земле свои дела,
Душа узнает, какова ее дальнейшая судьба.
Все воздается за поступки, а не за слова.
И это помнить следует сперва!
Посвящается непростой судьбе матери Торотны,
Селине Вересковой, серому песцу.
Торонта
Ворланд не успел заметить , как Торонта резко обернулся и зашагал вдаль, в ночную, глухую темноту. «Каар…Постой....Куда ты?»
Друзья вышли, покинув келью черного лиса, на свежий воздух, окутанный дыханием благоухающей ночи, чтобы развеяться и обменяться важной информацией – но , то ли осторожный ворон предпочёл не распространяться пока что на больную тему, то ли раздраженный нагнетающей скрытностью лис чувствовал ее и мстил товарищу своим хмурым молчанием, разговор, такой необходимый и нужный в эту минуту, не пошел и оборвался. И вот теперь, пользуясь кромешной темнотой, укрывающей его злость от друга, вышагивал Торонта вперед, по тропе , по направлению к освещенной луной опушке.
"Ты не сказал того, что мне было нужно. А поскольку мы и так достаточно поговорили с тобой, не думаю, что мне актуально боле здесь задерживаться. У меня есть работа , занятия. Прощай. "
Ворланд с сожалением в его темно-серых глазах, провожал взглядом друга, но уже не пытался его догнать, размахивали крыльями и создавая ветер, повышая темп воздуха – он также был разочарован в поведении приятеля. Не желал он говорить с ним на эту тему -не нуждался Торонта, по его мнению, в общении с красивой незнакомой…
Торонта зажег папиросу, затянулся дымом, и из него во мгле вырисовывалась потихоньку маленькая и изящная фигурка лисички.
"Ответь, – начал он, прожигая словно насквозь сложенные вместе крылья Ворланда, – Тебе случалось наблюдать иных жителей в округе? Возможно, здесь имеются другие вольеры, клетки и замкнутые норы, как думаешь? "
Он выпытывал у Ворланда все интересующие его вопросы, вызывал На откровенный разговор – друг молчал, сложив крылья в позе Тихого Йога.
«Разрази меня
Друзья разошлись в мрачном молчании, нарушив традицию завершения беседы – Не пожав друг другу лап.
***
Ночь, классическая зимняя ночь, с первыми снежинками и ясным и буквально черным небом , усыпанном звездами, словно платье примадонны театра, усыпанное блестками, эта ночь посетила и торжественно ознаменовала переход земли в её владения.
Освальд (Как помнит читатель, именно так звали добродушного бульдога-контролера, призиравшего заключение Торонты) принес парочку дров для розжига костра в холодную «келью»:
– Хоть возьмите чуток, погрейтесь – камина-то у нас нет, хозяин не позволяет держать. А зря, я считаю. – Освальд показал тяжелой, круглой головой с обвислыми ушами, и, надо сказать, сочувствие его было искренним и до такой степени трогательным, что Торонта тепло улыбнулся ему, завтра старания своего друга-охранника.
– Не волнуйтесь, – лис потрепал по плечу бульдога (Вот тебе, читатель, и пример того, каким удивительным может стать союз, казалось бы, таких разных по происхождению и даже занятиям зверей: пес на службе, вынужденный охранять тюремщиков , но искренне не желающий оказывать на них давление – и лис, свободно общающийся со своим сторожем на короткой ноге, относясь к надзирателю не как к врагу, но как к дорогому товарищу) – Не волнуйтесь, это все излишне. Я в любом случае не сплю, да и привык к подобным условиям.
–Да как же, ваша милость, дружище, – Освальд явно начинал расстраиваться и переживать, поскольку, вместо того, чтобы идти и досматривать иные вольеры и их обитателей, стоял, переминаясь с лапы на лапу – Вы этак совсем окоченеете. Возьмите вот хотя бы эту зажигалку, – Он протянул Тору маленькую металлическую пластинку. – Знаете же, как работает? Оно-то хотя бы полегче будет эту ночку пережить. Зима, зима, жестокая и продирающая холодом, уж мы-то, старые псы, знаем.А дровишки подожгите, вот он и огонь вам будет – сие чистая сосна, хорошо горит!-
– Благодарю и очень ценю вашу заботу, – Торонта вспомнил снова о том, что Освальд и понятия не имел о его возможность покинуть преслувотого хозяина , который запрещает
греться от природного тепла заключенных и заставляет батрачить Освальда вместо себя, и просто-напросто подставить и Доброго охранника. Черный лис усмехнулся и взглянул на небо. Освальд все еще стоял, не зная, что еще добавить к своей поддержке и заботе, а Торонта думал о том, что жизнь бывает все-таки до боли сложна, несправедлива, но настолько удивительна, что и не повторить ее , как по сценарию, в голове, и жестокие уроки, кои она порой щедро преподносит, нужно уметь извлекать с максимально возможной ценностью.