Мстительная пышка
Шрифт:
Несмотря на внешнюю хмурость и крайнюю степень раздражения и обиды, явно различимую в жестах и выражении лица, Дарина выглядела настолько аппетитна, что я уже начинал бояться за свою выдержку.
«Нельзя Соколову пугать! Мне только нужно убедить её в своей серьёзности!»
— Время вышло, — с каменным лицом протянул я, заставляя Жерара вздрогнуть от неожиданности. — Продолжим завтра в твоей студии Готье.
— Но я же сказать… — постепенно до француза дошло, к чему я веду. — Уи?! ТимА завтра быть Франция?!
От
«Да потому что эта радость направлена на приезд Дарины!» — Чем уж смогла Соколова приглянуться мужчине с ярко выраженной нетрадиционной ориентацией, но одно то, что фотограф от неё в экстазе, мне УЖЕ не нравилось!
— О! ДаринА! — ставил Готье неправильно ударение, быстро кинувшись укладывать аппаратуру в футляры, беспрестанно вскидывая голову, чтобы радостно улыбнуться шокированной таким известием девушке. — Столько надо сделать! Позвонить! Отложить встречу и сьёмку одной певицы!
— Это что ещё за новость!? — наконец, пришла в себя Соколова, яростно уставившись на меня.
— Что тут непонятного? Мы летим во Францию, заказ очень важен.
— Никуда я не полечу! А если заказ Вам действительно важен, дайте его нормально закончить сейчас! Я и половины из доставленных фирмой Тошима тряпок не надевала!
«Ага! С этими тряпками отдельная история! Как только Виталина Альбертовна успела всё подготовить за сутки?! Откуда размер своей бывшей помощницы знает? Или у женщин это врождённое — определять параметры фигуры на глаз?»
Развернувшись, направился на выход, оставляя Соколову закипать от негодования:
— Я жду тебя в машине, живее переодевайся. И… Дарина, вспомни, что я тебе сказал, когда ты вдруг решила ставить мне свои условия… либо выполняешь свои обязанности, либо увольняйся.
Услышав за спиной натуральное рычание, ускорился… так сказать, от греха подальше.
Спустилась Соколова на удивление быстро.
Нырнув в салон, девушка пристегнулась и посмотрела на меня воинственным взглядом:
— Когда вылет?
— Через три часа. Мы как раз успеем заехать к тебе домой, чтобы собрать всё тебе необ…
— Сколько мне причитается командировочных? — перебила меня разгневанная прелесть, которую до одури хотелось зацеловать прямо здесь и сейчас.
— Ммм… сто тысяч.
— Мало.
— Что?
— Хочу пять сотен!
«Да ты никак решила сдаться, Ягодка моя?! Компенсацию мне собираешь?! Так я тебя и уволил! Как же! Ты у меня после Парижа сможешь уйти только в декрет!»
— Хорошо, — спокойно ответил Дарине, заводя мотор машины. — Будет тебе… пять сотен.
Девушка сдулась, резко отвернувшись к окну, до одури мне поднимая этим настроение.
«Сама уже не знает, чего хочет… растерянность соперника — тактическая победа!» — вырулив на дорогу, ухмыльнулся.
Глава IX
Дарина
Выйдя
Эйфелева башня выглядела настолько бледно и незаметно из-за своей отдалённости и тумана, что оценить красоту столицы всея романтики я не смогла по достоинству.
«А может быть дело вовсе не в погоде и её условиях…» — вспоминая о том, как мой эксперимент с треском провалился, так как Орлов просто выскочил из снимаемой Жераром фотостудии, как угорелый, почему-то не испытывала радость от подтвердившегося предположения: он просто со мной играет.
Некая унылость, упрочнилась, когда Тимофей вернулся, но не для того, чтобы улыбнуться… а чтобы сообщить, что мы летим в командировку.
«А мне так не хватает его улыбки… так хочется, чтобы он не прекращал меня уверять, что я ему нравлюсь…» — как только я это поняла, испытала жуткий шок.
Никогда раньше мне не приходилось чувствовать нечто, подобное этому. Зависеть от улыбки человека, непостоянного в своих привязанностях…
«Я вляпалась!» — поняла сразу, быстро переодеваясь в своё серое платье.
Разве могла подумать, что мой эксперимент закончится вот таким результатом?! Выявить не вероятную симпатию Орлова ко мне, а свою влюблённость в молодого начальника — удовольствие ниже среднего, особенно теперь, когда Тимофей Владимирович смотрел на меня либо хмурясь, либо сосредоточенно что-то выверяя.
Именно тогда я решила выплатить ту дурацкую сумму, которую так бестолково внесла в пункт трудового договора, попросту сбегая от новых для меня ощущений зависимости, пока те находятся на стадии «наличие его улыбки».
«Господи, вот же я вляпалась», — ненароком бросив взгляд на Тимофея, одёрнула полосатую кофту, прекрасно вписавшуюся в весенний пейзаж сырого Парижа.
Он на меня больше не смотрел.
Пристально оббегая ряды парковок, мужчины, видимо, искал такси, однако, через несколько секунд, мои предположения не оправдались, когда с визгом и восторгом на лице на Тимофея набросилась юная девушка, высокая и безумно красивая.
Я забыла, как дышать. Неприятные царапающиеся внутри ощущения, от которых горько стало даже на языке, отдавались обидой и растерянностью.
«Кто она такая?! Сколько ей лет?! Восемнадцать хоть есть?! Кем приходится моему Тиму? Я сказала «моему»?!» — застыв в стопоре, побледнела ещё больше, когда события побежали ещё быстрее.
— Ну, привет, отец!!!
— Олька, отцепись. Ты меня задушишь! Господи! — отстранив от себя девушку, Орлов с гордым блеском в глазах осмотрел девушку. — Чем тебя мать кормит?! Ты смотри, какая лошадь вымахала!