Мстительница
Шрифт:
– Удача не имеет с этим ничего общего, – возразил Казарей. – Я по лампам вижу, что способности у вас есть – ошибки быть не может. Вы все преодолеете, и эти кости обязательно заговорят. – Затем он подошел к стене и взял один мост для себя. – Обычно лучше работать в одиночку. Но можете посмотреть, если хотите.
– Я думала, тебе становится все сложнее с этим справляться, – заметила Адрана.
– Так и есть.
Казарей надел мост, поправил, чтобы штуковина плотно легла на его светлые локоны, и, размотав контактный провод, вставил его в несколько щупов подряд. От сосредоточенности его лицо превратилось в маску,
– Слышу. Сегодня он слабый, так что не переживайте из-за того, что у вас ничего не получилось. – Потом чтец начал бормотать. Его глаза были открыты, но начали закатываться под веки. Мы улавливали слова, фразы, но смысла в них не было. – У процессий в Солнечных Краях… через две орбиты от Разрыва Дарган. Ауспиции предвещают открытие Жемчужины Сундабара. «Огненная ведьма» спустила паруса вблизи Аузара – требуется помощь. Глаз Ведзы закроется через восемь дней восемь часов.
И тому подобное. Он бормотал вот так две или три минуты, прежде чем его взгляд снова сделался осмысленным, как у человека, который пробудился от спокойного сна. Он поднял руки к нейронному мосту:
– Вы меня слышали?
– Да, – ответили мы.
– Я не всегда запоминаю все. А многое не стоит запоминать – это просто шум, который и не нужно пересказывать капитану Ракамору.
– А то, что было в этот раз? – спросила я.
– Слышали, как я говорил об ауспициях? Это полезные знания. Разведданные. Кто-то что-то знает о том, где и когда откроется шарльер и как надолго. Обладающий таким знанием может организовать экспедицию или испортить ее кому-нибудь другому.
– Тогда зачем ими делиться? – спросила Адрана.
– А это не нарочно. – Казарей отсоединился от черепа и повесил нейронный мост на стену. – Мы, как правило, действуем в одиночку, но можем иногда помогать другим кораблям, если они в прошлом оказывали капитану какую-нибудь услугу. Но есть корабли, которые постоянно работают вместе. Ими руководят правительства или частные картели. И им надо общаться, чтобы координировать свои усилия. Трещальник для этого подходит, но он медленный, сообщения легко перехватить, и сигналы не всегда проходят через все Собрание, в особенности если Старое Солнце устраивает шторм. Сверхсеть – так мы называем систему черепов – намного, намного быстрее, ее трудно заглушить, и сигнал почти не ослабевает.
– Но ты его только что подслушал, – заметила я.
– Берут особым образом подобранные черепа, пары считывателей и помещают на разные корабли. Но если ты хорош – если у тебя достаточно опыта и очень чувствительный череп, вроде этого, – тогда можно уловить отголосок шепота. – Казарей скромно пожал плечами. – Ну, с моих слов кажется, что это просто.
Я улыбнулась:
– Да не особенно.
– Ты сказал, что сигнал трудно заглушить, – проговорила Адрана. – Но не сказал, что это невозможно. А что для этого нужно сделать с черепом?
Ее вопрос прозвучал достаточно невинно. Однако что-то омрачило лицо Казарея, когда он нам ответил:
– Ничего такого, о чем вам стоило бы беспокоиться.
Глава 4
Мне доводилось бывать в более крупных и величественных библиотеках, чем у Ракамора, но я могу с уверенностью сказать, что никогда не была в библиотеке на корабле или в такой, где
– Теперь, когда мы под парусами, тебе будет легче, – сказал он, вставая и упираясь ботинком в поручень под нижней полкой. Он все еще был в белой рубашке и кожаном жилете, но распустил волосы так, что они черным веером рассыпались по шее и плечам. – Мы идем в два раза быстрее, чем на ионной тяге, так что у внутреннего уха меньше причин для беспокойства. Должен признаться, я всегда испытываю некоторое волнение, пока мы не поднимаем паруса.
– А паруса понесут нас до самого шарльера, капитан?
– Более или менее. – Он устремил на меня внимательный взгляд. – Ты хоть представляешь себе, как мы перемещаемся в пространстве?
– Солнечный ветер дует в паруса. Паруса двигают корабль. Прямо как лодку по воде.
Он улыбнулся:
– Ну, не совсем. В некоторых мирах есть маленькие моря, и люди плавают по ним, я знаю. Но это не то же самое, что солнечное плавание. Лодка может плыть против ветра, но мы не можем – нет никакой другой среды, против которой мы могли бы двигаться, подобно тому как киль лодки взаимодействует с водой. Так что мы не можем лавировать, в морском смысле. Но мы можем использовать орбитальную механику в своих интересах. Мы находимся в гравитационном колодце, и это означает, что у нас есть угловой момент, с которым можно поиграть. С помощью парусов можно наращивать или сбавлять скорость нашего движения вокруг Старого Солнца, наклоняя их так и этак, – значит, при должном терпении мы можем перемещаться между орбитами. Терпеть приходится почти всегда. А на случай спешки есть ионный двигатель. Паруса также могут служить в качестве коллекторов энергии – у них есть как отражающая поверхность, так и поглощающая, и Хиртшал может поворачивать к Солнцу ту или другую. Нет такой части Собрания, до которой мы не могли бы добраться за два года плавания, а многие миры от нас в неделях или месяцах пути – некоторые даже ближе.
– Сколько таких миров вы видели, капитан?
– Можешь отбросить формальности, Фура. Я же тебя сюда пригласил, верно? – И все же он призадумался над ответом. – Должно быть, меньше сотни. Значит, на каждый мир, где я побывал, приходится по меньшей мере две сотни, которые мне еще предстоит увидеть. И это лишь малая толика всех миров – те немногие, которым мы дали имена и нашли способ на них жить. – Он подозвал меня ближе. – Ну вот. Мы уже говорили про «Книгу миров». Я думаю, это может тебя заинтересовать.
Было немного неловко оставаться с ним наедине. Адрана никогда не интересовалась книгами так сильно, как я, поэтому она задрала нос, стоило мне упомянуть о посещении его библиотеки. Я не увлеклась Ракамором, что бы она себе ни вообразила. Он был достаточно красив, но намного старше меня, и в нем было что-то чопорное и серьезное, что делало его похожим, скорее, на дядю или учителя. Не то чтобы я имела что-то против него, – впрочем, в тот момент у меня было не много шансов узнать его по-настоящему. Но он был капитаном, а я – новичком, и было правильно и логично вести себя робко и почтительно рядом с ним.