Мстительные духи

Хейс Роберт

— Они ушли?

Шики нетерпеливо свистнула.

Харуто вышел из пещеры. Небо было темным, крупные снежинки летали с легким ветром. Высоко над ними ветер выл за скалой, но не добирался до него так близко к камню. Это было хорошо, потому что его кимоно было изорвано, и он уже замерз. Деревянная хижина была разбита,

и Киры с Гуаном не было видно.

— Ушли, — сказал Харуто. Горло болело, голос был хриплым. Левая рука ныла, он хорошо знал это ощущение. Новые конечности всегда ныли, пока не вставали правильно на место. У него все еще была дыра в груди. Плоть вокруг нее зажила, но дыра осталась. Чем больше он думал об этом, тем страннее она ощущалась. Ему нужно было найти одежду вскоре, иначе люди будут задавать вопросы. Он подавил желание потрогать себя там ладонью из жуткого любопытства.

Он проснулся один под грудой камней. Кто-то, Гуан или Кира, оставил на нем его ритуальные посохи. Когда он ощутил силы, чтобы сдвинуть камни и сесть, он обнаружил, что Шики ждала его. Она бросилась в его лицо, не переставала щебетать с тех пр. Даже сейчас, вне пещеры, она свистела о том, как будут рады другие, увидев его.

— Мы не обязаны идти за ними, — сказал Харуто. Она притихла, хмуро посмотрела на него, и он пожал плечами. — Эй, я умер. Бессмертию конец. Я не знаю, почему я жив, но я умер. Может, мое время вышло. Может, теперь я могу уйти на покой, найти где-то хороший дом и стареть в тишине. Может, смогу выспаться, — он не помнил, когда в последний раз спал больше пары часов, этого не было уже сто лет.

Шики резко засвистела, поднялась по его ноге. Он поднял ее за шерсть, опустил на свое плечо. Она прищурилась, глядя на него.

— Да, ты права. Думаю, нам лучше догнать их, — он сунул в рот трубку, которую ему купил Гуан. — Гадкий поэт мог бы оставить мне и немного листьев.

Харуто

повернулся к ступеням и остановился. Ворона парила над снегом, покрытым сажей, впереди. Она скрестила руки на груди, сжала локти, как любила делать Изуми.

— Я думал, ты ушла, — сказал Харуто с трубкой во рту. Шики с дрожью свистнула.

— Ушла, — сказала Ворона. — Она попросила меня вернуться, — онрё указала ладонью из дыма за Харуто. Он повернулся, к склону скалы у входа в пещеру прислонялось божество. На ней было одеяние с разноцветными заплатами, старая соломенная сугегаса и белая маска без черт, кроме черной пустоты на месте глаз, трещина тянулась по щеке, как слеза.

Харуто пожал плечами.

— Вряд ли ты пришла увести меня на небо ради покоя, как сделал с Янмей?

— Покоя? — бог войны рассмеялась. Шики чирикнула и попыталась спрятаться за головой Харуто, суетясь на его плече. — Боюсь, нет, оммедзи. Как видишь, грядет война, и мне нужны союзники.

— Поищи в другом месте, — сказал Харуто. — Я только что умер. Это дало мне свежий взгляд на все. Я закончил.

Смех донесся из мрака пещеры.

— Закончил? — прохрипел древний голос. Харуто ощутил запах жженого можжевельника на ветру. — Закончил? Ты же не думаешь, что я дал тебе умереть, потому что ты выполнил свою часть нашей сделки, да, Ночная Песнь? «Бессмертие, пока дух твоей жены в мире смертных», — сутулый старик с морщинистым лицом вышел из пещеры. Оморецу усмехнулся Харуто и рассмеялся. — Как видишь, она еще живет. Отчасти, — улыбка пропала с его кривого лица. — Как и Орочи. Так что ты в долгу передо мной, Ночная Песнь. Дважды.

Шики заскулила. Харуто вздохнул и покачал головой. Похоже, он все-таки не догонит Киру и Гуана.

— Капуста!