Мстительный любовник
Шрифт:
Брюс говорил извиняющимся тоном, а у нее на глаза навернулись слезы. Ей было одновременно и горько, и радостно. Настала очередь признаться и Дорис.
— Мне очень хотелось вызвать у тебя ревность. — Голос ее дрогнул. — Лэм просто мой приятель и очень милый человек…
Он, не выдержав, прервал ее излияния и, взяв пальцами за подбородок, стал медленно поднимать ее голову, пока ее серые глаза не уставились
— Ты притягиваешь к себе людей, Дорис. А Патрик и Пол по-настоящему любят тебя! Твой характер своей цельностью и силой странно не соответствует твоему возрасту. Еще до того, как мы стали любовниками, я твердо решил, что ты будешь принадлежать только мне… — Он сделал нетерпеливый жест рукой… — Не на одну ночь, а… навсегда. Мне хотелось вылепить из тебя ту женщину, которая необходима мне. Знаю, это было заблуждением. Но самое смешное — не теряя надежду изменить тебя, я любил именно такую, какой ты была. Мне все время казалось, что ты не стоишь того, что я могу тебе дать. Проклятое прошлое не отпускало меня. Как я боялся своих чувств! — Улыбка Брюса была невеселой, а руки, обнимавшие Дорис, подрагивали. — Ты должна позволить мне любить тебя, Дорис!
Сопротивляться половодью чувств, которые затопляли Дорис вслед за его словами, она и не могла, и не хотела. Она осознала, что боль, скрытая в его словах, их общая боль. И она может избавить их обоих от ненужных страданий.
— Мне хочется верить, Брюс, что ты понимаешь, почему я тебе уступила.
Она никогда не произнесла бы вслух ничего подобного, если бы не озарение, что он ее любит и хочет именно поэтому!
— Я был готов умереть, когда понял, что до встречи со мной ты была невинной!
— Не надо этого ненужного раскаяния.
Ее нежное сердце понимало и прощало его.
И тут, повинуясь безотчетному порыву, Дорис призналась, что больше всего боялась, что своей неопытностью и неумелостью разочарует его.
— А я-то поначалу подумал, что ты совершенно развратная девица, которая умеет доставить мужчине особенно острое удовольствие, умело имитируя неопытность! — рассмеялся он. — А ты не жалеешь, что я стал первым мужчиной в твоей жизни?
Она вторила его смеху, хотя еще несколько минут назад ей казалось, что она больше никогда в жизни не улыбнется.
— Все дело в том, Брюс, что ты именно
— Ты такая красивая девочка… моя девочка! Ты провела меня через все ступени ада, но… это стоило того.
А потом они заговорили о Поле, и Брюс признался, что спрашивал у сына, сможет ли он признать мачеху, если та войдет в их жизнь.
— Даю тебе честное слово, что не имел в виду Милдред. В этом качестве я мог, мы могли принять только тебя! И Пол, и я, мы тебя оба очень любим.
— Знаешь, Брюс, — посерьезнев, сказала мягко Дорис. — И не кляни свое прошлое, оно дало тебе прекрасного сына. Прости же это прошлое и забудь. Как ты думаешь, Пола уже забрали из операционной?
Брюс посмотрел на ручные часы.
— Пойдем посмотрим. Я хочу, чтобы проснувшись после наркоза, он увидел нас вместе. Что случилось? Что-нибудь не так? — спросил он, заметив веселые искорки в ее глазах.
— Нет, нет, — рассмеялась Дорис, — все в порядке. Но мне только что пришла в голову одна мысль: поскольку Патрик и Пол становятся вроде бы братьями, у тебя появляется взрослый сын. Ты готов к этому?
— Чего-чего, а ответственности я никогда не боялся. И уж если мы заговорили о родственниках, хочу поставить тебя в известность, что мать Пола уже не раз пыталась воспользоваться им как рычагом, чтобы выдавить из меня побольше денег. Думаю, что теперь это все позади.
— Сегодняшняя ночь, — сказала Дорис, — как раз подходит, чтобы отправить всех призраков прошлого туда, где им и надлежит быть.
— Мне хотелось бы увезти тебя домой прямо сейчас. Признайся, не слишком ли много неприятного навеет на тебя Блэквуд?
— Блэквуд — это просто старинный дом. А атмосферу в любом доме создают люди. Если тебе не будет в тягость то, что когда-то я жила там с Дейвидом, то едем.
Он коснулся ее губ своими губами, они были мягкими и теплыми.
— Я не боюсь призраков, давай не бояться их вместе!
В зеленых глазах Дорис видела любовь, нежность и уверенность в себе! Последние сомнения покинули ее. Она вложила свою ладошку в его руку и сказала счастливым голосом:
— Это навсегда!