Мучимые ересями

Вебер Дэвид Марк

— Милорды и миледи, — сказал Кайлеб после того, как пышное, цветистое представление Спикера наконец закончилось, — я приветствую вас от имени Черис, и я привёз вам послание от вашей Королевы и Императрицы.

Он на мгновенье замолчал, позволив своему взгляду скользнуть по собравшимся членам палат Парламента. Даже те, кто, несомненно, меньше всего хотел услышать то, что он собирался сказать, внимательно слушали его, и он улыбнулся, когда его голос донёсся до каждого из этих ушей.

— Ваша Императрица — моя жена — попросила меня сказать вам, что она хотела бы быть здесь и поговорить с вами лично. К сожалению, большие проблемы и задачи, стоящие перед нашей новой Империей, не всегда позволяют нам делать то, что мы хотели бы делать. Королева Шарлиен — Императрица Шарлиен — осталась в Теллесберге, потому что она, и только она, имеет власть и полномочия принимать юридически обязательные решения от нашего с ней

имени. В то время как я выступил в поход против наших общих врагов в Корисанде, она взяла на себя тяжёлое бремя управления обоими нашими королевствами, и мне нет нужды говорить вам, что эти государства не могут оказаться в более лучших руках.

Он снова помолчал, ожидая пока то, что он уже сказал, дойдёт до сознания присутствующих. В сказанном не было ничего нового, по правде говоря. И всё же это был первый раз, когда он официально объявил чизхольмскому Парламенту о своём признании Шарлиен в качестве полностью равного соправителя.

— Сейчас, когда мы стоим лицом к лицу с «Группой Четырёх» и материковыми государствами, находящимися под её властью, раскинувшейся от Наковальни до Залива Таро, Её Величество сталкивается лицом к лицу не только с политическими и финансовыми, но и с военными решениями, необходимыми для защиты нашего народа от наших врагов. Прямо сейчас наши войска должны завершить свои операции против Дельфирака в наказание за Фирейдскую Резню, и именно её обязанностью будет решить, какие ещё действия могут быть необходимы. Это не та задача, которую мог бы взять на себя кто-то другой, и я безоговорочно доверяю ей успешно выполнить её, но мы не должны обманывать себя, считая, что она найдёт её лёгкой.

— Милорды и миледи, опасности, с которыми мы сталкиваемся, решения, которые мы должны принять, цены, которые мы должны заплатить — уникальны. — Он медленно обвёл взглядом сидящих пэров и членов Палаты Общин. — Никто другой в истории Сэйфхолда не сталкивался с таким врагом, с каким столкнулись мы. Ни одно другое государство, ни один другой народ не оказывались в состоянии войны с Церковью, которая должна быть матерью для всех нас. Мы, объединённые народы королевств Черис и Чизхольм, знаем своего врага. В Черис мы были вынуждены защищаться от совершенно неоправданного — и необоснованного — нападения, организованного продажными людьми из Зиона, которые извратили всё, чем когда-либо должна была быть Мать-Церковь. Тысячи подданных моего отца — и сам мой отец — отдали свои жизни, чтобы остановить это нападение, защищая свои дома, и семьи, и веру в то, что мужчины и женщины должны поклоняться Богу, а не склонять головы к ногам четырёх развращённых, продажных, высокомерных, богохульных людей, чьи действия оскверняют облачение, которое они носят, и сам воздух, которым они дышат.

Он снова сделал паузу, всего на мгновение, а затем продолжил более мягким голосом, ясным и всё же достаточно тихим, чтобы его слушатели были вынуждены слушать очень внимательно.

— О да, милорды и миледи. Тысячи черисийцев погибли. Но также погибли и тысячи чизхольмцев. Чизхольмцев, чьё единственное «преступление» состояло в том, что «Группа Четырёх» приказала королеве Шарлиен присоединиться к злейшему врагу её собственного королевства в атаке на друга, который никогда не причинял Чизхольму никакого вреда. У неё не было выбора. Они говорили, обращаясь к авторитету Бога — по крайней мере, так они утверждали — и всему непререкаемому авторитету Инквизиции и Матери-Церкви. И потому она была вынуждена подчиниться их воле, и сколько ваших отцов, сыновей, мужей и братьев погибло вместе с моим отцом, потому что у неё не было выбора?

В Здании Парламента воцарилась мёртвая тишина, и он позволил ей затянуться. Затем он медленно выпрямился во весь рост.

— Милорды и миледи, даже не сомневайтесь в храбрости, которую продемонстрировала ваша Королева, приняв моё предложение о браке. Это было не то решение, к которому она пришла легко, но оно было правильным. Это было решение королевы, которая не хочет, чтобы жизнь её народа была принесена в жертву, выброшена, как будто это не более важно, чем решить, какую обувь надеть сегодня, по прихоти четырёх продажных и злых людей. Решение королевы, которая знала, что если бы честолюбие «Группы Четырёх» не было сдержано, если бы их разложение Матери-Церкви не было излечено, то Королевство Черис было бы лишь первой из многих жертв, а хранитель человеческих душ стал бы средством их уничтожения.

— Я знаю, что здесь, в Чизхольме, так же, как и в Черис, есть люди, которые боятся того курса, по которому мы обнаружили себя вынужденными плыть. Не думайте, что ваша

Королева и я не понимаем этих страхов. Что мы их не разделяем. Чтобы противопоставить нашу собственную смертную волю, наши собственные смертные руки могуществу и величию Матери-Церкви? Чтобы противопоставить наше понимание Божьей воли тем, кто носит оранжевое? Чтобы мы бросили вызов тем, кто держит в железном кулаке свой власти восемь из десяти всех сэйфхолдцев? Конечно, мы тоже попробовали на вкус свой собственный страх. Конечно, мы пришли к этому моменту пребывая в потрясении, и только потому, что эти мерзкие люди в Зионе не оставили нам выбора… и потому, что другие люди в Зионе не остановили их. Только потому, что мы будем жить и умирать как мужчины и женщины, которые радостно поклоняются Богу, а не как раболепствующие рабы развращённой клики, которые поставили свою собственную власть, свою собственную жадность на место Божьей воли. Не сомневайтесь, мы никогда не преклоним колена перед Жаспером Клинтаном и его подельниками!

Спины по всему Зданию Парламента напряглись, и Кайлеб медленно кивнул им.

— Именно это было причиной, по которой ваша Королева согласилась стать моей женой. Причиной, по которой она согласилась объединить наши государства в единое великое целое. Причиной, по которой она тоже обнажила меч сопротивления. Это не война Черис. Это не война Чизхольма, не война Кайлеба, не война Шарлиен. Это всеобщая война. Это война всех детей Божьих, всех мужчин и женщин, которые верят в справедливость. Это война, в которую ваша королева отважилась вступить, хотя могла бы попытаться закрыть глаза на правду и избежать этого ужасного решения.

Даже некоторые пэры, казалось, сели выше на своих местах, а глаза их засияли ярче, но именно в глазах членов Палаты Общин Кайлеб увидел настоящий огонь.

— Ни в Теллесберге, ни где-либо ещё в королевстве Черис нет ни одной души, которая не поняла решения, принятого королевой Шарлиен, — тихо сказал он этим горящим глазам. — Никого, кто не понимает, какую опасность она предпочла встретить с широко раскрытыми глазами и высоко поднятой головой. И именно поэтому, милорды и миледи, королевство Черис приняло её в своё сердце. Они, как и вы, познали её, и, познав её, стали доверять ей. Любить её. Возможно, подданные другого государства могли бы усомниться в этом или нет. Возможно, они не захотели бы — или не смогли — поверить, что кто-то может так быстро завоевать сердце незнакомого и нового королевства. Но вы уже знаете её, видели, как девушка, которая была вынуждена преждевременно занять трон своего отца, росла перед лицом вызовов, с которыми она сталкивалась. Видели, как она выросла из скорбящего ребёнка в королеву, которая является Королевой во всей полноте власти и величия своего царствования. Вы знаете, что люди Черис увидели в ней — то, что я вижу в ней каждый раз, когда смотрю на неё — и потому вы знаете её, вы знаете, как она смогла так быстро завоевать своих новых подданных в Теллесберге.

По всему Зданию Парламента на лицах читалось трезвое согласие и удовлетворение, а также кивки и — тут и там — улыбки от воспоминаний и гордости. Кайлеб увидел их и улыбнулся им в ответ.

— Нам пока не дали времени выполнить соглашения, реорганизацию, которая была частью брачного соглашения между королевой Шарлиен и мной — между Черис и Чизхольмом. Давление событий, угроза наших врагов заставили нас двигаться даже быстрее, чем мы ожидали. Но эти договорённости слишком важны, слишком фундаментальны, чтобы их можно было отложить в сторону, и поэтому я поручаю вам, милорды и миледи, выбрать из вашего числа тех, кто будет представлять вас в нашем новом, имперском парламенте. Вы должны выбрать их в течение следующего месяца, и вы должны отправить их в Теллесберг, где они будут сидеть с мужчинами и женщинами, выбранными Парламентом Черис, под личным руководством Императрицы Шарлиен, и выковать этот новый имперский парламент. Я вручаю эту жизненно важную задачу в ваши руки, руки королевы-матери Эланы и барона Зелёной Горы. Я не боюсь, что вы подведёте меня, или Её Величество, в этом важном деле.

Он увидел изумление на лицах многих присутствующих и недоверие в глазах многих из них, когда они поняли, о чём он говорит. Когда они осознали, что он позволит Шарлиен создавать новые институты имперского правительства, даже не стоя за её плечом всё это время. Что он действительно настолько ей доверяет.

— По крайней мере, в ближайшем будущем, милорды и миледи, — сказал он им с кривой улыбкой, — моё собственное расписание обещает быть более занятым ратными задачами, чем делами зала для совещаний. Я хотел бы, чтобы это было не так, но то, что я хочу, не может изменить того, что есть. Но никогда не сомневайтесь, что чтобы ни сделала Императрица Шарлиен, какое бы решение она ни приняла, это будет также и моё решение, и, если я не могу присоединиться к ней в зале совета, я могу — и буду — поддерживать её вне его.