Мучные младенцы
Шрифт:
— прозвенел по школьному двору восхитительный мягкий тенор Саймона.
Последовавшая за этим пауза слишком затянулась. Мистер Картрайт на мгновение почувствовал себя жертвой старой китайской пытки в ожидании капли, которая должна упасть на его темя.
Наконец он не выдержал, распахнул окно и, свесившись с подоконника, прогремел своим великолепным мелодичным баритоном, которым он пользовался, чтобы вернуть их на путь истинный, когда они сбивались с такта
Саймон в изнеможении упал на колени. Мисс Арнотт обратилась в бегство. Сзади подоспел Уэйн.
— О чем это там голосил Старый Мерин?
— Парус души моей,— пропыхтел Саймон,
— прочь от земли!Уэйн скорчил гримасу.
— И что все это значит?
Саймон хотел было обратиться с этим вопросом к мистеру Картрайту, но того уж и след простыл. Вполне довольный тем, как прозвучало в его устах окончание прекрасной морской песни, он затушил сигарету, закрыл окно и удалился.
Как это не раз было доказано на футбольном поле, одной из самых сильных сторон Уэйна было одержимое упорство.
— Что значит «парус души моей»? — никак не успокаивался он.
— Откуда мне знать, — оборвал его Саймон. — Надо спросить у кого-нибудь.
— У кого?
Уэйн огляделся. Он не увидел поблизости никого, кроме Мартина Саймона, который на ходу читал «Поиски Святого Грааля».
— Спроси у него. Он же ботаник. Может, и знает.
Лицо Саймона прояснилось. Конечно, Мартин Саймон может знать. Любому, кто целыми днями выпендривается, читая поэзию — часто на французском, — не составит труда перевести причудливую строчку из песни на простой английский. Никакого труда.
Саймон встал с колен и пошел Мартину наперерез прямо по газону. Остановившись у него на пути, он нарочно выставил ногу и стал спокойно ждать. Поравнявшись с ним, Мартин споткнулся, и «Поиски Святого Грааля» оказались на траве.
— Прости, — сказал Саймон и наклонился, чтобы поднять и вернуть книгу Мартину.
— Спасибо, — сказал Мартин, несколько настороженно.
Но Саймон решил, что, подняв книгу с земли, он уже продемонстрировал свои добрые намерения и можно больше не церемониться.
— Слушай, — сказал он. — Ты же ботаник. Ты читаешь стихи. Объясни мне, если кто-то говорит: «парус души моей», что это значит?
Мартин не спешил с ответом. Возможно, над ним просто хотят посмеяться. Но, с другой стороны, было очевидно, что Саймон настроен серьезно и решительно. Что он тоже что-то ищет, подобно сэру Галахаду в книге, которую он только что вернул Мартину.
— Парус души моей?
— Да, парус души моей.
Надо отдать должное этим очкарикам, размышлял Саймон в ожидании ответа. Если бы к нему кто-нибудь подошел и задал подобный вопрос, он бы послал его и пошел дальше. Но Мартина, похоже, не смутил и не оскорбил даже вопрос о поэзии. Он просто снял очки, задумчиво протер их и переспросил:
— Ты можешь точно повторить его
Нет смысла ходить вокруг да около, подумал Саймон и, запрокинув голову, запел во весь голос:
— Вы остаетесь нянчить младенцев. Парус души моей, прочь от земли!Мартин вздохнул с облегчением.
— Очевидно, что это метафора, — начал он. — Лирический герой использует аналогию…
Он замолчал, отчасти от ужаса, отчасти потому, что рука Саймона крепко сдавила его горло и перекрыла ему кислород.
— Я не просил читать мне лекцию, — строго заметил Саймон. — Я просто спросил, что это значит.
Он отпустил руку и стал ждать. Мартин Саймон попытался начать сначала.
— Это значит, — сказал он, — что этому парню пора в путь. Подобно тому, как корабль с поднятыми парусами должен слушаться ветра, этот парень знает, что, как бы он ни хотел остаться, его натура — его характер и темперамент — все равно заставит его двигаться дальше. У него нет выбора.
Саймон посмотрел на небо. Он часто заморгал и тяжело вздохнул.
— Нет выбора, говоришь?
Мартин был непреклонен.
— Никакого. Такой уж он человек. Он не может иначе.
В разговор вмешался Уэйн.
— Почему ты в этом уверен? — с недоверием спросил он Мартина.
— Такие слова, — терпеливо объяснил Мартин. — Такое значение.
— Но откуда ты знаешь?
На этот раз Саймон пришел на помощь Мартину и поставил Уэйна на место.
— Слушай, — сказал он. — Мы с тобой умеем играть в футбол и прикалываться, так? А вот Мартин — он ботаник. В футбол он играть не может. Он по мячу не попадет, не то что по воротам. Но в песнях и стихах он разбирается.
Он обернулся к Мартину.
— Я правильно говорю?
Мартин кивнул.
— Правильно, — сказал Саймон. И затем, поскольку тема культурных достоинств и недостатков оказалась исчерпанной, добавил: — Всем спасибо.
Он машинально протянул правую руку. Мартин на секунду растерялся, но быстро понял, что Саймон хочет пожать ему руку.
— Всегда пожалуйста, — поспешил ответить он. — Обращайся.
— Ну уж нет, — заверил его Саймон. — Думаю, с меня хватит. Я все понял.
И действительно, Мартин невольно разглядел странное, неземное выражение на его лице, почти свечение, словно Саймону, как и сэру Галахаду, только что привиделся Святой Грааль, предел всех его мечтаний.
9
Мисс Арнотт копалась в своей сумочке в поисках аспирина.
— Он уже в третий раз прошел мимо этой двери, распевая в полный голос, — она обернулась к мистеру Спенсеру, который склонился над учебными нотами с ластиком, пытаясь превратить закрашенные четвертинки обратно в половинки. — Почему бы вам не разучить с ними более спокойные песни?
Не отрываясь от спасательных работ, мистер Спенсер невозмутимо парировал:
— Эту песню мы никогда не разучивали. И вообще, какая разница, чему мы их учим? Когда мы разучиваем колыбельную, эти парни из четвертого «В» орут так, будто это военный марш. С этим ничего не поделаешь. Вам еще повезло, что у мальчика хороший голос.