Мудрая кровь
Шрифт:
Он проворно копал, пока не получилась яма в фут глубиной и шириной. Енох положил в нее аккуратную стопку и чуть помедлил. Похороны одежды не означали, что он похоронил себя прежнего,— просто он знал, что больше она не понадобится. Отдышавшись, он завалил яму землей и притоптал. Тут он заметил, что забыл снять ботинки. Он скинул их, отшвырнул подальше, поднял с земли сверток и энергично потряс.
В тусклом свете можно было разглядеть, как поочередно исчезают — одна согнутая белая нога, потом другая, одна рука, другая, а их место занимают другие, темные, конечности. Образовавшаяся наконец косматая фигура поначалу была
Минуту-другую фигура стояла молча и недвижно. Потом принялась рычать и колотить себя в грудь, запрыгала, расправила руки и нагнула голову. Поначалу рычание было слабым и неуверенным, но потом стало громче. Затем — тихим и угрожающим, снова громким, опять тихим и угрожающим, и вдруг прекратилось. Фигура вытянула руку, пожала пустоту, энергично потрясла, убрала руку, снова вытянула, сжала и потрясла пустоту. Так она сделала четыре или пять раз. Потом подняла острую палку, залихватски прижала к боку и понеслась в сторону шоссе. Ни одна горилла на свете — в африканских джунглях, в Калифорнии или в роскошной нью-йоркской квартире — в этот момент не была так счастлива, как эта, получившая наконец награду от своего бога.
Парень и девушка, что сидели, прижавшись друг к другу, на большом камне у шоссе, любовались видом и не заметили появившуюся из леса косматую фигуру. Трубы и фасады зданий сливались в темную зубчатую стену, уходившую в небо, то тут, то там вспарывал облако шпиль. Молодой человек обернулся в тот момент, когда жуткая черная горилла уже стояла с протянутой рукой буквально в двух шагах от него. Он убрал руку с плеча подруги и, ни слова не говоря, скрылся в лесу. Девушка вскочила и, вопя, понеслась по шоссе. Удивленная горилла опустила руку, забралась на камень, где только что сидела пара, и погрузилась в созерцание неверных очертаний далекого города.
ГЛАВА 13
За второй вечер работы с наемным Пророком Святой Церкви Христа Без Христа Гувер Шотс выручил чистыми пятнадцать долларов и тридцать пять центов. Пророк за работу и прокат машины получил три доллара. Звали его Солас Лейфилд. У него были туберкулез, жена и шестеро детей; работа Пророка его вполне устраивала — он и помыслить не мог, что она может оказаться опасной. Он не заметил, что в тот вечер неподалеку от места, где он проповедовал, остановился высокий автомобиль мышиного цвета, и оттуда на него напряженно смотрит белое лицо, словно говоря: что бы ты ни сделал, то, чему суждено произойти, — произойдет.
Человек в машине почти час наблюдал за тем, как Пророк по знаку Гувера Шотса забирается на капот и произносит речь. Когда последний сеанс кончился и публика разошлась, Гувер заплатил проповеднику, они сели в машину и уехали. Автомобиль проехал кварталов десять до дома, где жил Гувер, остановился, Гувер выскочил, крикнул: «До завтра, друг» — и скрылся в темном подъезде. Солас Лейфилд поехал дальше. За ним, чуть поодаль, двигалась такая же серая машина. За рулем сидел Хейзел Моутс.
Оба автомобиля увеличили скорость и стали быстро двигаться к окраине города. Первая машина свернула на проселок, петлявший среди поросших мхом деревьев. Только лучи фар, похожие на антенны, освещали дорогу. Хейз стал понемногу нагонять переднюю машину, а потом,
Хейз чуть отъехал назад, а Пророк выбрался из машины и остановился, щурясь в ярком свете чужих фар. Потом подошел к «эссексу» и заглянул в окно. Тишину нарушали лишь сверчки и древесные лягушки.
— Чего это вы? — нервно спросил он. Хейз смотрел на него молча, и вскоре челюсть Соласа дрогнула; он, кажется, уловил сходство одежды и, возможно, лиц. — Чего это вы? — снова визгливо спросил он. — Я ничего вам не сделал.
Хейз снова нажал на газ и рванул вперед. На этот раз он так ударил машину Соласа, что она вылетела на обочину и свалилась в канаву.
Соласа отбросило в сторону, но он поднялся, опять пошел к «эссексу» и застыл в четырех футах от него, вглядываясь внутрь.
— Какого хрена ты поставил эту штуку на дороге? — спросил Хейз.
— С моей машиной все в порядке, — сказал Солас. — Зачем вы ее в канаву спихнули?
— Снимай шляпу, — приказал Хейз.
— Послушайте, — закашлялся Солас, — что вам нужно? Перестаньте так на меня смотреть. Скажите, что вам нужно.
— Ты — лжец, — сказал Хейз. — Зачем ты залезаешь на машину и говоришь, что не веришь в то, во что на самом деле веришь?
— А вам-то что? — взвизгнул Солас. — Какая вам разница, что я говорю?
— Зачем ты это делаешь? — спросил Хейз. — Вот что мне интересно знать.
— Каждый отвечает сам за себя, — ответил Пророк.
— Ты лжец, — повторил Хейз. — Ты веришь в Иисуса.
— Да вам-то что? Зачем вы столкнули мою машину?
— Снимай шляпу и костюм, — сказал Хейз.
— Послушайте, у меня и в мыслях не было вас передразнивать. Это он мне купил такой костюм. А старый я выкинул.
Хейз распахнул дверцу и сорвал с мужчины белую шляпу.
— И костюм снимай.
Проповедник попятился на середину дороги.
— Снимай костюм, — крикнул Хейз и нажал на газ. Солас вприпрыжку помчался по дороге, на ходу стаскивая пиджак.
— Все снимай, все,— орал Хейз, прижавшись лицом к ветровому стеклу.
Пророк помчался как ужаленный. Он разорвал на себе рубашку, расстегнул ремень и спустил брюки. Он стал ощупывать ноги, словно собирался снять ботинки, но тут «эссекс» сбил его и переехал. Хейз остановил машину и дал задний ход. Машина снова переехала распростертое тело и остановилась над проповедником, словно охраняя поверженного ею человека. Теперь, без шляпы и костюма, лежавший на животе мужчина был не очень похож на Хейза. Из него вытекло много крови, вокруг головы расплылась лужа. Человек лежал совершенно неподвижно, только один его палец у головы дергался, как стрелка часов. Хейз пнул лежащего ногой, тот что-то коротко прохрипел и затих.
— Две вещи не могу вынести, — сказал Хейз, — когда прут и когда передразнивают. Не надо было ко мне лезть, и я бы тебя не тронул.
Человек пытался что-то произнести, но лишь взвизгнул. Хейз присел на корточки, чтобы разобрать, что он там бормочет.
— Сколько горя принес матери, — говорил человек, булькая горлом. — Ни секунды покоя. Украл машину. Ни разу не сказал отцу правды и не дал Генри то, что он…
— Заткнись. — Хейз наклонился еще ниже, чтобы выслушать исповедь.
— Сказал, где его самогонный аппарат, и получил пять долларов, — с трудом выдохнул мужчина.