Мудрость природы

Верещагин Петр

За некоторое время до рассвета дверь чуть с петель не слетает, с такой яростью в нее колошматят. Открываю. Два костолома в звериных личинах пытаются пройти сквозь меня, но это им не удается.

– Говорите, – предлагаю я.

Один с глухим ворчанием заносит шипастую палицу. Отбираю оружие и вколачиваю невежу в землю. По пояс. Головой вниз. Второй отступает, лихорадочно

нащупывая оберег, спотыкается обо что-то, с диким воплем падает и от страха умирает на месте. Приходится до утра перетаскивать трупы туда, где им положено быть.

...Утром на вычурной посеребренной колеснице появляется хлюпик в огромном шлеме с четырьмя развесистыми рогами и требует выдать ему, верному жрецу Властелина, сбежавшую рабыню, дабы тот мог потешить сердце – содрать с нее шкуру и постелить на свой трон. Я, не отвечая, смотрю сквозь отверстия шлема туда, где у этого типа должны быть глаза; он немедля захлебывается собственной слюной, приказывает вознице развернуть колесницу и жарить куда подальше от этого дьявольского места.

– Спасибо, – шепчет девушка.

– Не стоит, – отвечаю я, – ноги болят?

– Немножко. Чуть-чуть дергает. Чешется.

– Хорошо. Через пару дней будешь в порядке. Отдыхай. Сейчас дам поесть.

– Мне нельзя...

– Отдыхай, говорю. Здесь я командую. – Слегка улыбаюсь, с целью немного смягчить последние слова, хотя они – чистая правда.

..,На следующий день, ближе к вечеру, на юге возникает облако пыли, из которого довольно быстро проявляются десятка три боевых колесниц. На одной из них осколком ночной темноты возвышается исполинская фигура Властелина.

– Отдай мне девку, – без предисловий заявляет он.

– Уходи, – говорю я.

– А как же обещание не становиться на моем пути?

– Уходи, – повторяю я. – Ты слышишь только свои слова, а не то, что тебе говорят.

Властелин извлекает из ножен громадный меч, лезвие которого отливает лиловым перламутром.

– Добром прошу, не ссорься со мной!

– Уходи, – в третий раз говорю я.

Взмах темного клинка.

Боевые колесницы идут на штурм ограды из ивовых прутьев и жилища из стволиков

той же самой ивы. Сорок шагов... десять... шаг...

– Yin Xarxas! – негромко приказываю я.

Треск.

Степь под конскими копытами и медными ободьями колес сплетается паутиной трещин, обращаясь даже не в пыль – в ничто. Наваждение длится не более мгновения, однако когда оно исчезает – с ним исчезают и войска Властелина. Лишь его черная колесница маячит на безопасном расстоянии от моих дверей.

– Ты пожалеешь об этом! – заявляет он и идет ко мне, по-прежнему сжимая массивный клинок обеими руками.

Медленно подходит, нависая надо мной, как тот столб из звездного металла на северной окраине земли. Хриплое, напряженное дыхание из-под закрытого шлема.

Поднимает меч. Внимательно смотрит, ожидая, что сейчас я поведу бровью, превращая в ничто землю у него под ногами, и вот тогда-то можно без опаски разить – клинок быстрее чар.

Я стою неподвижно. В чарах нет нужды.

Звон спущенной тетивы и свист тяжелой стрелы, что вошла в глазную прорезь шлема и поразила Властелина до глубины его черной души. Лучник выскакивает из-за угла дома, обнажая короткий золотистый клинок и готовясь в рукопашной, но это уже ни к чему.

– Я дважды твой должник, – оборачивается он ко мне. – И за него, и за нее.

– За него мы в расчете, Шамаш, – отвечаю я. – А она уже отдала свой долг.

– Это когда же?

– Когда не стала просить.

Вот на этом вполне можно закончить рассказ о Солнечном Шамаше и сестре-жене его Иштар, которых преследовал их отец Син... И даже если история эта имеет продолжение – а она имеет его, ибо нет на этом свете ничего, что имело бы четкое начало и окончание, – лучше завершить именно здесь и именно так.

Потому что я требую этого – я, Владыка Ан, в чьей природе – делать, не спрашивая. Потому что я желаю этого – я, Владычица Ки, в чьей природе – не давать ответов, даже создавая их...