Муха на крючке
Шрифт:
– Итак, – сказал он, делая шаг ей навстречу. – Дай сюда шейку!
– Фиг тебе! – отозвалась Василиса и начала отступать к кухне.
Арсений со свирепым выражением на лице двинулся за ней. Она прибавила темп, преследователь тоже. Через некоторое время пятиться стало некуда – зад Василисы уперся в кухонный стол.
– Шувалов говорит, ты потеряла много крови? – сладеньким голосом спросил Кудесников, ощупывая глазами девственно чистую шею Василисы. – Откуда же она вытекла? Может, рана где-то там, под воротничком халатика?
Василиса метнулась было в сторону,
– Ладно, сдаюсь, я все придумала! – сообщила она, задыхаясь. – Только отпусти меня! Тут ведь моя сестра, ты ее до смерти напугаешь!
Светлана вошла в кухню и, разинув рот, глазела на разыгравшуюся сцену.
– Действительно страстный! – сказала она сама себе. Потом обратилась к Кудесникову, лежавшему на ее сестре: – Арсений, не хотите ли чаю? Или, может, чего-нибудь холодненького, чтобы слегка остудить, так сказать, пыл?
– Что ты ей про меня наговорила? – прошипел Кудесников в лицо Василисы.
– Что ты мой любовник, причем очень экспансивный.
– Покажи шею! – потребовал он.
– Ты ведь держишь меня за руки!
Поскольку у Арсения руки тоже были заняты, он зубами взялся за Василисин воротник и оттащил его в сторону. Увидев, что под воротником все чисто, он разжал зубы и сказал:
– Ага! Так я и знал.
– Теперь поцелуй меня для правдоподобия, – предложила та.
– Еще чего! Впрочем, ладно, так и быть. Считай это личным одолжением. – Он с утробным мычанием прислонился к той части ее шеи, которую только что так пристально разглядывал. Потом поднял голову и сказал: – Надо было бы самому тебя укусить, жаль, нет во мне ни капли зверства.
– Скотина, – прошипела Василиса, спихивая с себя обнаглевшего работодателя.
Светлана, не смущаясь происходящим, резала колбасу на разделочном столе. Зажав Василису в угол, Кудесников в две минуты вытряс из нее правду. Узнав детали произошедшего, долго смеялся, закинув голову.
– Куда же вы? – изумилась Светлана, когда Кудесников стал прощаться.
– Я ведь приезжал ненадолго, – оправдался тот. – Только поцеловать свою девушку на ночь. Надеюсь, я не слишком сильно вас шокировал?
– Нет, ну что вы! – горячо возразила любительница мелодрам. – Мужчина, столь откровенный в чувствах, может вызывать только восхищение.
– Уходи подобру-поздорову, – шепнула ему Василиса. – А то не ровен час она в тебя втрескается. Это у нас в семье запросто.
– Она что, не замужем?
– В том-то и дело.
– Но человек есть?
– Недавно сбежал. Так что в последнее время она переключилась на обожание актеров.
– Видимо, это и твоя участь, – сказал Арсений. – Смирись заранее. Ни один нормальный мужик не рискнет с тобой связываться, Василиса. Ты самая настоящая мифоманка.
– Зато теперь Шувалов будет шелковым, – пообещала Василиса.
Однако она заблуждалась. Не так-то просто приручаются благородные разбойники! Неизвестно, какие думы тревожили Шувалова этой ночью, но наутро
По распоряжению Таланского коридор был приведен в полный порядок. Сотрудники с удовольствием втягивали воздух, пропитанный дезодорирующими средствами. Рабочий день едва начался, а к Шувалову уже нагрянул народ. Сначала пришел главбух Забельский. Кудесников еще до начала операции исключил его из числа подозреваемых. Забельский принадлежал к старой гвардии, и было ему уже далеко за шестьдесят. Слуховой аппарат и одышка делали кандидатуру Кима Афанасьевича абсолютно непригодной на роль маньяка. Кудесников на всякий случай проверил его медицинскую карту, после чего проникся к Забельскому непритворным сочувствием и оставил в покое. Точно по тем же параметрам была отбракована старушка-бухгалтерша, находившаяся в его непосредственном подчинении.
Вообще из всего списка сотрудников, который Кудесников дал Василисе просмотреть перед устройством в «Метеорит», был вычеркнут, кроме Забельского и бухгалтерши, индивид с незатейливой фамилией Сидоров. Во время двух убийств из трех Сидоров валялся в больнице с переломами.
После Забельского к Шувалову пожаловала некая Надежда Павловна Спичкина. По мнению Василисы, Надежда Павловна могла бы зарабатывать неплохие деньги на рекламе молочных продуктов. Она была высокая, крупная и сдобная. Печатью неистребимого здоровья лежал на щеках румянец, служивший фоном для двух кокетливых ямочек. Тяжелые пшеничные косы были уложены на ее голове короной. Строгий костюм не мог ничего поделать с этой отнюдь не офисной внешностью и, отказавшись играть в ней сколько-нибудь заметную роль, смиренно отошел на задний план.
– Очень приятно познакомиться, Василиса, – приветливо улыбнулась Спичкина, притормозив возле секретарского стола. – У вас сказочное имя. Такое редко услышишь.
– Папаша мой был народником, царство ему небесное, – пояснила Василиса, потрясенная жизненной энергией, которая просто распирала Спичкину. – Я уже привыкла.
– Надеюсь, Василиса, вам у нас понравится. Игорь Михайлович – золотой человек. Мягкий, уступчивый, голоса никогда не повысит. Впрочем, вы сами скоро оцените!
«Какого черта его все хвалят, – раздраженно подумала Василиса. – Мрачный вредный тип». В ней, конечно, говорила досада. Василиса всерьез полагала, что после вчерашнего Шувалов будет ей едва ли не прислуживать. И вот дудки, ничего подобного!
Спичкина между тем сделала ей пару комплиментов, немножко рассказала о фирме, о том, как в ней хорошо работается всякому серьезному человеку, и лишь после этого скрылась в кабинете Шувалова.
– Кто мне понравился, так это Спичкина, – поделилась Василиса своим впечатлением со своими новыми подругами, когда они все вместе отправились обедать. – Она по крайней мере приветлива.