Муха на стекле 2
Шрифт:
Пока я наблюдал за происходящим в нулевой комнате, и уже затуманенным сознанием пытался анализировать свои ощущения, на проецируемых хрустальным шаром изображениях, на потолке и стенах, стали происходить невероятные вещи. То вдруг индеец моргнёт на фотографии, или почешет ногу…. А какая-то мелкая зверушка стремительно пробежит между хижинами, на заднем плане. То вдруг яркая тропическая птица пролетит под потолком, с резким криком, хлопая крыльями… Из одной картинки в другую.
Статичные изображения на глазах оживали, наполнялись разнообразными звуками. И
Нулевая комната исчезла… Стен и потолка больше не было. Я уже не лежал на кушетке, а стоял на земле. И находился в самом центре индейского поселения… В окружении бескрайних, непроходимых джунглей.
Мы, двенадцать слиперов, стояли кольцом, держась за руки, спинами к центру… В таком же порядке, в каком и лежали на лепестках вращавшегося механического цветка, пять минут назад. Слева от меня, всё так же находилась, уже пришедшая в себя Алина, продолжающая судорожно сжимать мою ладонь… А справа, шумно дышал "Оборотень". До моего слуха донёсся негромкий голос "Васи ШАМАНА…" Он тихо, и явно неодобрительно, выговаривал виновато опустившей голову Алине:
– …Этот риск, с твоей стороны, был абсолютно не нужен. Ты – не мы! Всё может слишком плохо закончится.
Я невольно напрягся… О чём это они? Мне казалось, что между мной и Алиной давно не существует никаких тайн. Ну, или почти никаких… Что значит – «ты – не мы?» Или я просто придаю слишком важное значение обрывку обычного разговора?
…А в этом, новом сне, царило раннее утро. Только-только взошло солнце… Остатки ночного тумана всё ещё влажно клубились у корней деревьев, окруживших плотной стеной затерянную в джунглях индейскую деревушку. Истошно вопили скачущие по веткам обезьяны, хлопали крыльями птицы…
Проходившая мимо через утоптанную босыми ногами площадь, размером с небольшой стадион, в самом центре деревни, где мы стояли теперь, компания индейцев замерла. Аборигены уставились на неожиданно материализовавшиеся, прямо из воздуха, человеческие фигуры в странных одеяниях…
Я пересчитал мысленно слиперов. Ровно двенадцать, вместе со мной… Ну, слава богу, вроде бы все тут! Никого не потеряли. Что ж… Похоже, наше опасное и непредсказуемое приключение началась.
Глава восьмая. Индейцы и духи
Между тем, индейцы, а их было пятеро, не сводящих с нас испуганных глаз – двое подростков и трое взрослых воинов с копьями – вышли из ступора. И тут же поспешили отбежать, остановившись на краю деревенской площади. Теперь нас разделяли метров пятьдесят, утрамбованной красноватой земли, с редкими островками травы. Встревоженные аборигены, взволнованно тараторя, переговаривались между собой, косясь на странных пришельцев…
Были индейцы худощавы
Подростки были полностью обнажены, а на воинах имелись лишь набедренные повязки, сплетённые из размочаленных стеблей. На шеях, вооружённых копьями мужчин, висели ожерелья из звериных клыков, чередующиеся с перламутровыми раковинами. Щёки и лоб взрослых индейцев украшали татуировки…
Пока мы озирались с любопытством по сторонам, подростки отделились от воинов, и умчались к самой большой тростниковой хижине, возвышавшейся в центре деревни. Всё поселение состояло, примерно, из пяти десятков подобных нехитрых жилищ. Обитало в каждом из них, от семи до пятнадцати туземцев.
Основным строительным материалом для индейских домов служили длинные стебли речного тростника, с узкими листьями, отдалённо напоминавшего наш камыш. Из подобных вязанок, высушенных на солнце, были сложены стены и островерхие крыши.
Эти лёгкие жилища, стоящие на двух и трёхметровых деревянных сваях, вкопанных в глинистую почву, напоминали собой гигантских, нахохлившихся птиц. Казалось, они только что вышли из джунглей, на своих тонких, голенастых ногах… И обступили тесным кругом деревенскую площадь. Голое место с чёрным кострищем в центре.
А сразу за хижинами возвышалась сплошная стена из густых, непроходимых зарослей – тёмных и влажных… Полных всякой ползающей, летающей и прыгающей живности. В большинстве своём – ядовитой, голодной и агрессивной…
Такие, смертельно опасные для человека джунгли, ещё называют зелёным адом. Хотя, для аборигенов, родившихся и выросших в тростниковых хижинах, наверное, не было на свете места прекрасней и уютней… Впрочем, о существовании другой жизни, индейцы, застрявшие в каменном веке, не имели представления.
Подростки быстро вернулись обратно… Но уже в сопровождении группы старейшин племени. Это были человек десять мужчин, преклонного возраста, очень худых и морщинистых, словно сухофрукты… Тяжёлые ожерелья на их шеях, белые косточки, вставленные в мочки ушей и в ноздри приплюснутых, облупленных на тропическом солнце носов, а также многочисленные татуировки по всему телу, видимо, свидетельствовали о высоком социальном статусе.
Один из этой авторитетной компании престарелых индейцев, определённо являлся вождём. Уж очень он сильно выделялся своим обликом… Даже на фоне остальных аборигенов.
Индеец степенно и важно шёл впереди босоногой процессии, побрякивая негромко тяжёлым ожерельем и браслетами на руках и ногах. Он опирался на высокую, резную палку, с насаженным на неё голым черепом. То ли крупной обезьяны, то ли человека… У вождя на голове, при каждом шаге, колыхалась пышная корона из разноцветных перьев, спускавшихся за спиной, чуть ли не до земли. А смуглый лоб и щёки украшала устрашающая чёрная татуировка в виде извивающейся змеи, с разинутой пастью.